Цветные пятна букета воспоминаний. Пятно первое. Общительное

Последнее время среди одноклубников много разговоров, что жизнь на сайте однообразна и монотонна. Звучали призывы чаще сворачивать с проторенной колеи классического отчёта. Под их влиянием захотелось крутануть рулём, выполнив «лосиный тест».

Рубрика «Истории про нас и наши авто» не такой уж сильный прыжок в сторону, но за последние четыре года в ней опубликовано всего семь или восемь топиков. Не густо, согласитесь.

Жаль, ведь у каждого огромное количество интересных встреч, жизненных ситуаций, подзабытых обрывков пережитых моментов, осколков давно полученных впечатлений, хаотически всплывающих в памяти. Чаще всего это богатство невозможно «пришить» к рассказу о поездке, но ведь порой так хочется им поделиться, чтобы не утерять всё бесследно.

Попробую собрать свои радужные кусочки в единый узор. Помните, как в фильме «Импрессионисты» из цветных пятен вырисовывался букет? Полученные букеты рождают яркое настроение, снимок сделанный супругой в Ницце это наглядно иллюстрирует.


Поскольку площадка здесь туристическая, то постараюсь выбрать одинаково направленный вектор.

Во Франции на кузнечной фирме, к которой я был прикомандирован, работал сервёр по имени Бертран. Вьюнош лет двадцати, с огромной гривой тонких косичек «а-ля Руд Гуллит». В ушах длиннющие серьги-палки, напоминающие учительскую указку. Синий комбинезон на голое тело и дымящаяся самокрутка дополняли образ. Бегая от пресса к прессу, Бертран насвистывал невнятную мелодию, периодически сплёвывая попавший в рот табак.

— Шпана, — вслух подумал я, встретившись впервые. Стоявший рядом коллега-француз таких характеристик естественно не знал, но угадал направление мысли, произнеся со смехом:

— Он не клошар, он полковник!

Можете представить степень удивления, когда из дальнейшего разговора выяснилось, что передо мной Бертран де Груши потомок генерала Эммануэля Де Груши, служившего при Наполеоне пэра Франции. Того самого на которого Бонапарт возложил вину за поражение при Ватерлоо, дабы скрыть собственные промахи. Позднее маркиза реабилитировали, наградив званием маршала. С тех пор воинское звание «Полковник» в роду Груши мужчинам передаётся по наследству. Однако!

Молодой офицер оказался компанейским малым и общался всегда охотно. Спиртное, при случайных встречах в кафе, сводило непонимание к нулю, а блокнотные рисунки вообще открывали необъятную перспективу для обсуждаемых тем.

Я не большой любитель выпить и отношусь к этому процессу без азарта, но должен признаться честно: в загранкомандировке без этого трудно. Постараюсь объяснить. Местные красоты приедаются, работы «выше крыши» даже по выходным, телевидение без перевода, событий никаких. Улицы пустынные, собака пробежала — уже праздник.
Городская картинка статична, из движимых штрихов только овечки на зелёном пригорке. Несколько месяцев такого релакса достаточно, чтобы ноги сами шли в ближайший бар – там хоть люди есть.

Фото четырнадцатилетней давности. Ножан.Вид из окна отеля.


В маленьком питейном заведении «Белая лошадь» хорошо помнили моего земляка Володю, прожившего здесь более года. Балагур и весельчак, он неизменно демонстрировал разные фокусы, например «втирание» монет в руку. От желающих проверить механизм исчезновения не было отбоя. Франки в рукаве быстро накапливались, а затем тратились на покупку публике аперитива.

По вечерам заводчанин собирал молодёжь на площади, устраивая концерт на гитаре. Периодически, закладывая инструмент за голову, срывал овации. Все тринадцать месяцев командировки девчата с парнями боготворили воронежца, не без основания опасаясь, что скоро опять начнётся зелёная скука с его отъездом. Однажды у нашего гитариста порвались две струны и подростки три дня колесили по региону в поисках замены.

В любое время дня и ночи в баре «лошади» находились два человека — бармен и красноносый любитель зелёного змия Ю-Ю. Имя ли это или кличка не понятно.Всякий раз при встрече Ю-Ю делал радостную физию, сообщая, что скучает по Владимиру. Ещё бы.
Однажды выпивоха внёс разнообразие в текст, сообщив, что в зале есть русский. Седоватый мужчина оказался бывшим военным, переехавшим сюда более двадцати лет назад из Риги.

Далее всё развивалось классически: после нескольких стаканов виски эмигранта охватила сильнейшая ностальгия по утерянной родине, а невесть откуда взявшаяся гитара помогла её трансформировать в песни Высоцкого. Окружающие смысла баллад понять не смогли, но энергетикой прониклись, подсаживаясь ближе. Зря они это сделали. Дядька насупился, неожиданно злобно застучал кулачищем по столу и прорычал: «Ах, вы лягушники!»

Возможно за два десятка лет допекли новые соседи, возможно решил потренировать подзабытые матерные обороты, возможно ещё чего. Совсем скоро буяна принялись выпроваживать. Новый знакомец напору подчинился, но уходил крайне обиженно, что-то протяжно выкрикивая по-французски. Точно Киса Воробьянинов, кричащий: «Хаммммы!»

Слева Ю-Ю, а с другого края Володя, две тысячи первый год.



Один трогательный случай надо рассказать обязательно.

Потрудившись ударно на фирме рабочую неделю, наша группа командировочных пожелала в субботу выбраться в соседний городишко. Выбор пал на Нёшато. Долго ходили, бродили, порядком устали, послышались разговоры о возвращении восвояси. Дескать, надоело — кирпичи они и есть кирпичи. Решили осмотреть последнюю груду камней, сложенную в виде церкви св. Николая лет восемьсот назад.

Двери, как всегда, нараспашку. Пустой храм, гулким эхом повторяющий каждое слово, показался самым обычным, поэтому осмотр продвигался быстро. Неожиданно в одном из углов материализовалась старуха, да такая мрачная!

Помните, кино «Бронзовая птица»? Там есть персонаж «экономка» — в чёрных одеждах, отпугивающая. Дети принимали её за графиню, к которой должен вскоре приехать «графин». Вот что-то из этой же оперы.

В момент появления женщины чуточку даже отшатнулись.

— Туристы? – спросила она.

-Ааа-ага, — профальцетил кто-то из-за спины.

Мадам повернулась, указав рукой на незамеченную лестницу, ведущую в подземелье.

— Туда сходите, там интересно…

Не люблю ставить многоточия в конце предложения, т. к. считаю такой приём моветоном. Пишущий как бы намекает на бескрайнюю многозначительность фразы, на её бездонную глубину. Считая читателя недоумком, неспособным разобраться в тексте лично. Но здесь по-другому не мог, это звучало так зловеще, так таинственно, эту интонацию надо слышать!

Всех посетила одна единственная мысль:

-Ребзо, назад не выберемся – или дверь закроет, или камнями завалит!

Любопытство пересилило испуг и спуск всё-таки состоялся, но не поверите: один остался наверху, как говорится на всякий случай.

Подвальную экспозицию описывать нет смысла, речь не о ней. Наверху служительница поинтересовалась:

— Вы из какой страны?

— Из России.

— России? Русские? – из глаз француженки брызнули слёзы. Она быстро стала говорить, рассказывая историю своей семьи. Понимая с пятого на десятое в итоге собрали суть монолога: отец воевал во второй мировой за наших, был ранен. От плена спасли русские женщины, они же и выходили.

Чуть позже наша четвёрка была обнята и перецелована ею. Уже надо было идти, а «экономка» не желала расцеплять рук, перемежая смех со всхлипами.

Несколько минут назад собеседницу хотелось назвать Бабой-Ягой, а сейчас это была бабулечка, бабушка, баушка, ба!

Везуль. Две тысячи первый год.


продолжение следует