Осенний автомарафон - часть 5. Германия: «Похвальное слово Нюрнбергу»

часть 1. Польский транзит: Kiermusy
Часть 2. Через Познань в Германию
Часть 3. Наумбург
часть 4. Германия: путеводитель по Бамбергу
Вставная глава «Бамбергский всадник»
часть 6. В австрийской глубинке на Зальцбургщине
Часть 7. Германия: опыт посещения Кёнигсзее и Оберзее
Часть 8. По панорамным дорогам в Баварских Альпах

Часть 9. Тирольские мотивы: Вильдшёнау
Часть 10. Чехия: Пункевные пещеры

О Нюрнберге писать (по крайней мере, на этом сайте) тяжело: в этом знаковом для Германии городе многие побывали и многие его успели полюбить за вещи, которые любить легко и приятно. Например, за пиво и сосиски. Или за рождественскую ярмарку, успешно претендующую за звание самой-самой в Европе. Или же за Дюрера с его монстрозайцем.

Я перед поездкой в этот город по привычке перечитала все относящиеся к личным планам главы из любимой настольной книги – «Гений места» Петра Вайля. Надо сказать, что это очень помогло выстроить систему координат в восприятии города. И в качестве эпиграфа хочу привести слова из главы, посвященной Нюрнбергу:

«От Мюнхена до Нюрнберга — всего полтора часа на поезде. И тот, и другой по какому-то геополитическому недоразумению — Бавария. Мюнхен – самый негерманский из больших городов страны, о чем вам с гордостью скажут сразу, а если вы по-немецки не поймете, то прочтете об этом в путеводителе на любом языке. Нюрнберг же — германская квинтэссенция, и если есть шанс почему-либо посетить только один город Германии, то все в порядке: Нюрнберг. Это хорошо понимали в 30-е, когда устроили здесь духовную столицу (хотя начиналось все как раз в Мюнхене), собираясь всем народом на большом плацу Мартовского поля, теперь превращенном в паркинг, еще больший, поскольку включает площадь из-под разбитых церемониальных сооружений. Это хорошо понимали и на другой стороне в 40-е, раскатывая город по камешку. Как-то мне пришлось прогуливаться по Нюрнбергу с американцем, который то и дело застывал у табличек на восстановленных зданиях и одобрительно бормотал про себя нечто, что я относил к мастерству реставраторов, пока не разобрал, что речь идет об эффективности союзных ВВС».



21 сентября

Итак, отправляемся в Нюрнберг.

Напомню, выдвигаемся мы из городка Буттенхайм, подарившего миру основателя знаменитой джинсовой империи Лейба Страусса.
В нашем семейном отеле рассчитывающая нас женщина вдруг сделала приятный презент: бутылку пива и бутылку минеральной воды в стекле.
«Это вам. За что? Просто так. Ля-ля-ля-ля!»

Переезд небольшой – всего 50 километров, но путь по местным дорогам занял целый час.
По дороге останавливаемся для заправки: 42 литра – 55 евро.

По прибытию в Нюрнберг неожиданно радует подземный паркинг, расположенный в районе Hauptplatz: стоимость первого часа парковки – 1,20 евро, каждый последующий – 1,80 евро. Забегая вперед, скажу, что мы в Нюрнберге отдали за парковку 10,80 евро – совсем неплохо.

Зато разорение пришло – откуда и представить не могли: больше 50 евро отдали за сувениры, которыми никогда особо не увлекались (за редким исключением: сувениры в Делфте потянули на сотню евро!). Но тут подвернулись и колокольчики в коллекцию, и сумки а ля мешок с пресловутым зайцем, и конструктор Лего – Дюрер у мольберта (а у нас есть любитель Лего и искусства одновременно!)


Порадовала литература о Нюрнберге на русском языке. Долго выбирали и остановились на брошюре «Один день в Нюрнберге» за 3,90 евро: в ней удобно пронумерованы достопримечательности и указаны страницы в оглавлении.
Вооружившись «планом захвата», ступили два шага из информационного центра – и оказались в самом сердце города.


Вот тут нас постигло первое разочарование: такая волшебная в период рождественской ярмарки площадь Хауптмаркт оказалась в это сентябрьское утро не самым привлекательным базаром с грязноватыми палатками и невнятным ассортиментом. Я даже удивилась, что не увидела надпись «Беларуский трикотаж».


Второе разочарование: знаменитый Прекрасный фонтан (Прекрасный в данном случае – имя собственное) оказался всецело во власти реконструкции. Нам прямо не везет с баварскими «маст си»: то Нойшванштайн в леса упрячут, то вот фонтан…

Избоченившись, как-то попытались вместить в кадр Фрауэнкирхе:


Ну, раз не получается целиком – обратимся к деталям.


Как вам такая Ева? С веником?


Смысла задерживаться на Хауптмаркт нет никакого, поэтому продвигаемся дальше. В минуте ходьбы от информационного туристического центра на площади Рынка — Старая Ратуша.
Среди украшающей ее вытянутый фасад скульптур – фигура пеликана. Эта птица является символом жертвенной любви: согласно легенде, пеликан воскресил своих погибших птенцов, оросив их кровью из собственноклювно растерзанной груди. Кстати говоря, не случайно победителю конкурса «Учитель года» в России вручают приз – «Хрустальный пеликан».
Сделаю небольшое отступление: участница такого конкурса в 2009 году Валентина Павлова – лучшая моя студенческая подруга, вот она как раз пошла по пути жертвенного и самоотверженного учительского труда, а я – балда)))
О чем я? А, о пеликане. Так вот, символ самопожертвования на фасаде нюрнбергской Старой Ратуши символизирует самоотверженную заботу городских властей о вверенном им городе!


В Нюрнберге я поняла, что то ли с момента написания книги «Гений места» прошло уже слишком много времени, то ли слишком велика пропасть между моей скромной персоной и проницательностью образованнейшего Петра Львовича Вайля, но в справедливости его слов о двух знаменитых уроженцах Нюрнберга я впервые серьезно усомнилась:

«Нюрнберг честен: его полномочный представитель на туристском уровне — Ганс Сакс, а не куда более прославленный в мире Альбрехт Дюрер. Конечно, пустой, гулкий дюреровский дом — достопримечательность, и вид из его окна есть открыточный портрет города, но Дюрер слишком итальянец, слишком космополит, чтобы расписываться за Нюрнберг. Его не представить ни на кривой уцелевшей улочке, ни возле узкого собора, ни на рынке, ни в Музее игрушек. Там везде Сакс — плотный, круглолицый, бородатый, обстоятельный…»

Нет, в настоящий момент туристическим символом Нюрнберга, бесспорно, является Дюрер: то ли в силу его большей фотогеничности и симпатичности, то ли из-за большей славы. Ну в самом деле, кто такой Ганс Сакс – сапожник и миннезингер пятнадцатого века? Спросить, так среднестатистический человек, чуток поколебавшись, скажет: «Изобретатель саксофона». Другое дело – красавчик Дюрер!



Да и произведения его для истории мировой культуры более значимы, чем рифмованные вирши поэтического ремесленника Сакса. Оставим пока последнего – обратимся к Дюреру.
Мне показалось, что собственно дюреровского в Нюрнберге ничего не осталось: есть два симулякра-заменителя.
Первый – дом художника: здесь мастер жил и работал с 1509 по 1528 годы, а сам дом датируется 1420 годом. Фантастика!


Копии прославленных работ, аудиовизуальные материалы о творчестве, экспозиция, рассказывающая о технике изготовления гравюр, инсталляции на тему бюргерского быта образца начала XVI века.
«Пустой и гулкий» — сказано о нем в «Гении места». Внутрь мы не пошли, и у меня сложилось впечатление, что таким образом поступает подавляющее большинство: народу вокруг было гораздо больше, чем устремляющихся внутрь на осмотр экспозиции.


Второй – монстрозаяц, герой знаменитого рисунка, обретающегося в Венском музее Альбертина.
Только ленивый, побывав в «самом немецком из всех немецких городов», не запечатлел эту тушу, напоминающую, скорей, героя Льюиса Кэрролла, нежели чем изящное творение дюреровских рук.


«Открыточный портрет города», о котором упоминает Вайль, прекрасно виден не только из окон дюреровского дома, но и от его стен:



И, конечно, самым заманчивым объектом в этой паточной мешанине домов и домиков выглядит императорский замок.

Памятуя, что Нюрнберг сильно пострадал во время войны, сначала с недоверием относишься к этому монументальному сооружению. Но успокаивающая толщина сохранившихся крепостных стен обнадеживает:


Вход в крепостной сад украшает схема территории Императорского замка, которая не может не порадовать изящной геометрией:


Понятно, что во времена исполнения крепостью исключительно защитных функций здесь цветочки не разводили, но сейчас сад полон благоухающих цветов – и белок какой-то невиданной чернобурой модификации. Они настолько шустры, что фотографии вышли с какими-то невнятными тенями, так что позориться выкладывать не буду, ограничусь клумбами.


Путеводитель, честно отрабатывая уплоченные за него 3,90 евро, разразился по поводу замка выступлением на восьми страницах. Даже не хочу утруждать себя пересказом, а почтенную публику – перелистыванием усохших исторических фактов, упомяну только, что знаменитый Фридрих Первый Барбаросса (тот самый, который «Обо что мне встанет план БарбароссА?») сначала сам, а потом и его потомки приложили руку к созданию впечатляющего по размаху сооружения.









Современные горожане развернули на территории замка кипучую деятельность – то ли по реставрации, то ли по строительству, так что избежать их навязчивого присутствия в кадре удается с трудом.
Фреска на одном из домов в непосредственной близости от замка рассказывает легенду о рыцаре-разбойнике (именно так: через дефис) Эппеляйне: он махнул через тридцатиметровый крепостной ров, спасаясь от преследования справедливо возмущенных его разбойничьей деятельностью горожан, да так, что остались отпечатки лошадиных копыт на каменной кладке. Впрочем, как мстительно замечает путеводитель, его все равно колесовали. В 1381 году. В Ноймаркте. Ибо не фиг.


Со смотровой площадки замка приятно смотреть на городские кварталы. Вот здесь резонно будет привести стихи Ганса Сакса, добросовестно в своем «майстерзанге» «Похвальное слово Нюрнбергу» (и здесь спасибо ему за название этого отчета!) перечислившего все достоинства этого города:
Тут улицы проведены.
Отсюда все они видны:
Их здесь — ни много и ни мало — Пять сотен с лишком нынче стало;
А лишек — двадцать восемь точно.
И все-то вымощены прочно!
Колодцы — сто шестнадцать счетом…
… Больших часов у нас шесть штук.
Из них четыре бьют все вдруг.
Двенадцать в городе холмов,
Одиннадцать больших мостов…


И пусть формально точек соприкосновения с Нюрнбергом шестнадцатого века совсем немного, но с точки зрения общей философии жизни, пожалуй, все так и осталось:
… От мала до велика весь
Народ, что жительствует здесь,
Смышлен и трудолюбья полон:
Зато в достатке, а не гол он.
… Приобретает свой доход
И припеваючи живет.
В общем, «у меня все хорошо – так мне и надо».



Впрочем, в Нюрнберге на каждом шагу туриста поджидает упоминание о том, что не всегда все было хорошо. Мы сами видели упомянутые Вайлем «таблички с надписями о том, что было здесь до 2 января 1945 года, когда одна часть человечества, вооружась смертоносными доводами разума, доказывала убедительность своих аргументов другой части человечества, вооруженной смертоносными доводами разума».


И самый наглядный пример – это церковь Святого Себальда.



Себальд – святой покровитель Нюрнберга, живший в X-XI веке, еще при жизни его почитали как чудотворного целителя. В 1425 году он был причислен к лику святых, а в 1499 году в церкви появилось пышное надгробие на его могиле.


Основание надгробия покоится на фигурах улиток.


Так вот, именно про церковь Святого Себальда, как мне кажется, упоминает Вайль:
«Весь сегодняшний Нюрнберг — выдающийся эксперимент рациональной организации пространства и времени. С высочайшим, освященным веками традиций мастерством здесь изготавливаются прошлое, настоящее и будущее. В церквах — снимки руин, в которые были превращены соборы в 45-м; сейчас восстановлена даже патина, даже паутина трещинок».

В церкви Святого Себальда размещены фотографии этого разбомбленного во время войны храма.


Кстати говоря, далеко не все церкви в Нюрнберге восстановлены, например, Katharinenkirche – бывшая церковь монастыря Святой Екатерины. У монастыря – необычная история: основанный в 1295 году, этот доминиканский монастырь был значительный религиозным центром на протяжении трех веков, пока Нюрнберг не присоединился к лютеранской Реформации. После смерти последних членов монастыря в 1596 году, он был распущен. Бывший монастырь стал одним из самых важных мест в художественном образовании периода барокко в Германии: в нем разместились подразделения Академии художеств. Здание было полностью разрушено воздушными налетами в 1945 году, а сейчас бывший монастырский храм Святой Екатерины из-за своей особой акустики используется для проведения различных мероприятий, таких как концерты под открытым небом.


Приведу один из вольных переводов надписи перед входом в одну из нюрнбергских церквей:

«Мысли в церкви
Замереть в храме, / На мгновение почувствовать единство / С камнями пола, Со стенами, С окнами,/ С острыми и круглыми арками, / С небом и землёй,/ С прошлым и настоящим,/ Единство тела и души, / Единство со мной и с другими, / С друзьями и врагами,/ С Богом во мне, / С Богом вне меня. / Одно мгновение только лишь быть./ Быть вечным. / Быть человеком».



Ну и чтобы уж сразу закрыть тему нюрнбергских церквей, полюбуемся на церковь Святого Лоренца:


Самая запоминающаяся ее деталь – это «Приветствие ангела»: изображение Благовещения, выполненное в технике резьбы по дереву.


Ну и, конечно, гордый автопортрет Адама Крафта – одного из мастеров, приложившего руку к созданию величественного храма.


«Тайная вечеря» в соборе — без скидок на условности и изображающая апостолов со спины:


Детали:


Вид на Лоренцкирхе:


В двух минутах ходьбы – церковь Святой Клары, на примере которой видно: церковь в Германии – это не раз и навсегда застывшая субстанция, а поиски вечных истин посредством современных форм:



И еще одна церковь – последняя! – из встреченных в Нюрнберге: величественная St. Elisabethkirche


Кстати говоря, упоминая о разрушении Нюрнберга в годы второй мировой, нельзя не упомянуть о доме Фембо. Этот, в принципе, не самый выдающийся дом в Нюрнберге – на особом счету, поскольку именно он «оказался единственным репрезентативным бюргерским строением в стиле позднего Возрождения и барокко, уцелевшим во время второй мировой войны».


Говоря о нашей экскурсии по Нюрнбергу, с прискорбием вынуждена констатировать, что мы не успели в наиглавнейшее из изначально запланированных мест — Музей игрушек. Это тем более обидно, что мы буквально проходили мимо и об этом музее у Вайля сказано: «Подобные есть в разных странах, но нюрнбергский таков, что в принципе можно с него начать и им же закончить осмотр города».

Мы пожертвовали посещением музея, потому что в этот теплый сентябрьский день совсем не хотелось заходить в помещение. Поэтому мимо музея мы промаршировали на улицу Вайссгебергассе, для которой у путеводителя нашлось заковыристое определение: «Бутики в фахверковом обличье».


Здесь, оказывается, еще до официально принятой даты основания Нюрнберга были дома, в которых жили ремесленники, преимущественно – мастера кожевенного дела: рядом протекала река Пегниц, а поскольку ароматная выделка сыромятных кож требует воды – лучше места было не сыскать.
О цеховой принадлежности владельца одного из домов свидетельствует знак: скребок и колотушка


Сейчас этот район ничего общего с неприятными запахами не имеет, напротив, именно на Вайссгебергассе находятся дорогие магазины и рустикальные пивные погребки.


Ага, кто тоже не знает что такое рустикальный?! Это такой стиль – самая брутальная, подчеркнуто-грубая разновидность кантри. Увы, мы в этом убедиться не могли, потому что зашли совсем в другое место, в другой части города.
А пока мы выкатываемся Вайссгебергассе (номер 3 на карте города, приведенной в начале отчета) к Кеттенштегу (номер 14).



Ругательная экспрессия немецкого языка (мой знакомый молодой человек ругается словом «шметтерлинг» — «бабочка» в переводе) здесь ни при чем: Кеттенштег – это всего лишь мост, подвешенный на цепях через реку Пегниц.


И сам совершенный красавец, и вид с него на реку и на город – просто идиллический!


Так что следующий – наиболее живописный! – этап нашей экскурсии по Нюрнбергу пролегает вдоль реки Пегниц.


Речной островок Трёдельмаркт – «уютный ансамбль из бутиков, магазинов украшений и кафе». В кавычках – это потому что из путеводителя и еще потому, что на самом деле здесь концентрация туристов приближается к критической отметке. Гости из Китая, бутылочное пиво, итальянские макарошки – если же на все это попытаться не обращать внимания, то можно насладиться аккуратными открыточными видами.



Но самое оживленное место во всем городе – это мост Фляйшбрюкке с внушительной каменной фигурой быка.


Но возвращаемся к реке.
Действительно, вид на Вайнштадель (некогда это был приют для прокаженных) можно считать эталонным:


Ненамного от него отстает вид на другое «социальное учреждение» — Больницу Святого духа, 700-летнюю обитель для престарелых.


Завидев на другой стороне реки заманчивые столики, мы устремились туда в надежде пообедать.


Не тут-то было: заведение столиков на сто не оставляло шансов на быстрое обслуживание, так что постарались найти место для более быстрого перекуса: время-то поджимало. Не уверена в правильности нашего выбора с гастрономической позиции, но вот с точки зрения культурно-исторической с местом мы не промахнулись.
Знакомимся: бывшее здание зернохранилища, оно же – бывшее здание таможни, ныне здесь можно преспокойно выпить пива на скамейках с муляжами мешков с зерном.


После подкрепления прогулка как-то ловчее пошла:



Замок Тухеров:



Нюрнберг, конечно, для нас известен как место суда над нацистскими преступниками.
Напоминанием о годах нацизма служит улица Прав человека, на которой израильский скульптор Дани Караван выгравировал статьи из Всеобщей декларации прав человека ООН. Надписи приведены на множестве мировых языков, а за те языки, которым не досталось место на колоннах, отдувается дерево — одно за всех.


В этом городе сохранились места, предназначенные для многотысячных партийных съездов третьего рейха – поле Цеппелина и мемориум. Поле представляет собой квадрат размером триста на триста метров, «ежегодно с 1933 по 1938 годы до четверти миллиона человек здесь маршировали, проделывали военные упражнения и даже состязались в метании древесных стволов на манер древних германцев».
Мемориум включает в себя исторический «Зал 600» на улице Фюртер Штрассе, в котором в 1945-1949 проходили судебные процессы над фашистами.
Увы, за пять-шесть часов включить еще и эти два объекта в программу оказалось нереально.

Практически под занавес нашего знакомства с Нюрнбергом мы встретили самый необычный городской фонтан — «Брачная карусель».
Он располагается за высокой и красивой Белой башней – Weiβer Turm:



Путеводители и интернет-издания называют в качестве первоисточника стихотворение уже не раз упомянутого нами Ганса Сакса «Горько-сладкая семейная жизнь». Все картины этой «карусели» представлены как смена стадий взаимоотношений супругов (об этом очень хорошо рассказано в отчете уважаемого Владимира, так что повторяться не буду). Но вот в самом тексте я не увидела явного сходства с творением немецких мастеров:

Слава Богу, что Он есть!
По жене дарует честь:
Двадцать два я года с ней,
Что мне кажутся длинней.
Притупилось чувство вкуса,
Смешан сахар в ней и уксус
Радость смешана с печалью,
Что я их не различаю.
Как бифштекс подать с инжиром,
Не колеблясь – в этом сила,
Мне жена – небесный взгляд,
Ещё чаще – боль и ад.
Ангел мой она – хранитель,
Чаще – демон-искуситель,
Только раз — счастливый случай,
И всю жизнь — гроза и тучи…


Ну и дальше в подобном духе.
Так что этот фонтан, для которого мне кажется наиболее точным слово «раблезианский», — для тех, кому не повезло с женой. Вот моему мужу дико повезло!


В завершение рассказа о Нюрнберге снова хочу привести слова Вайля: «В Германии чем дальше к северу — тем легче и пиво, и очертания».

Три дня активного поглощения тяжеловесных германских красот требовали разгрузки, а где, как не на благословенных просторах австрийских Альп найти отдохновение душе и телу!
Продолжение
часть 6. В австрийской глубинке на Зальцбургщине