Бон вояж – 2014. Часть 10. Тропой Ван Гога

Часть 1. Тур де Cȏte d'Azur
Часть 2. Антиб и мыс Антиб
Часть 3. Через Фрежюс в Сен-Тропе
Часть 4. Через Гримо и Йер
Часть 5. О «Мимозе», буйабесе и городе морской славы Тулоне
Часть 6. Ла Сьота
Часть 7. Камарг Часть 8. Монпелье
Часть 9. Арль



В феврале 1888 года Ван Гог переезжает из Парижа в Арль. Он жаждет солнечного света, ярких красок и новых впечатлений. Художником владеет мечта: организовать нечто вроде коммуны художников, жить и творить в едином творческом порыве, черпая друг у друга поддержку и вдохновение. Конечно, столь идеалистические мечты были обречены на неудачу. Арль подарил Ван Гогу не только вспышку творческого вдохновения, но и стал жесточайшим испытанием для его психического здоровья. Изнуренный непосильным трудом, испытывая проблемы с физическим самочувствием, пережив болезненный разлад с единственным собратом из несостоявшейся коммуны художников – Гогеном, Ван Гог навсегда меняется под южным солнцем. Он все дальше уходит от реальности в мир тревожных потусторонних голосов, продолжая творить в промежутках между приступами отчаяния и безумия. Именно в эти два года он создает свои лучшие произведения.
Когда художник попал в Арль, стоял самый снежный и холодный февраль за последние три десятка лет. Толщина сугробов на улицах достигала полуметра. Ван Гог был обескуражен, но уже вскоре зацвели миндальные деревья – и художника захлестнула волной солнца и новой жизни. Его картины заполнились изображением цветущих деревьев, зеленых полей илугов, свечей кипарисов и золотого жнивья.

Всякий, кто хоть немного знаком с творчеством Ван Гога, не может не полюбить заочно Арль и его окрестности – по крайней мере, то, как они запечатлены на полотнах великого мастера.
Поэтому я нацепила майку с изображением художника, купленную в музее Ван Гога в Амстердаме, и мы попытались за два дня увидеть все возможное, что так или иначе связано с пребыванием «безумного голландца» на юге Франции.

Вот что из этого получилось.

Откровенно говоря, в окрестностях Арля сегодня практически не встретить ожившие вангоговские картины. Исключение — мост Ланглуа: Ван Гог четырежды изображал его на своих полотнах.



Собственно, это не совсем тот самый мост: его разобрали в 1935 году и лишь недавно воссоздали на том же самом месте в память о художнике.


Мост стал популярным местом для туристов: только при нас за пятнадцать минут здесь побывало два автобуса с вездесущими китайцами.


Вид на канал с другой стороны моста:




В самом Арле дела с памятными вангоговскими местами обстоят не лучше, и вот почему.

Во время бомбежки в 1944 году погиб знаменитый «желтый дом»: место жительства Ван Гога и Гогена в Арле, свидетель жесточайшей конфронтации художников, их своеобразной любви-ненависти.
В стороне своего внимания Ван Гог оставил и многочисленные античные памятники города (о них — в предыдущей части):

«Другой художник был бы заинтригован античными достопримечательностями Арля, но у Винсента не было желания рисовать их. Он был человеком своего времени; даже когда его мысли были где-то далеко, они устремлялись в будущее, а не в прошлое. «Здесь есть готический портик, — писал он Тео вскоре после того, как уехал из Парижа в этот город на юге Франции, — который я начинаю считать замечательным, портик собора Св. Трофима. Но он такой жестокий, такой зловещий, точно лихорадочный кошмар. Этот чудный памятник такого великолепного стиля кажется мне как бы частью иного мира; и я так же рад, что не принадлежу к нему, как и тому, что не принадлежу к другому миру, столь же величественному — Риму времен Нерона» [Мир Ван Гога. – М.: Терра, 1998].

Немногий из сохранившихся объектов, запечатленных на картинах Ван Гога, –знаменитое кафе с картины «Терраса кафе ночью».


Художник закреплял горящие свечи на полях своей шляпы, чтобы рисовать ночь: «Ночь живее, богаче красками, чем день», — написал он однажды.
Кафе сегодня носит имя великого художника, как и половина закусок в меню. Вот, к примеру, как выглядит салат «Ван Гог»:


А вот и само меню:


Конечно, китч, но как пройти мимо?




А вот и еще одно связанное с именем Ван Гога место.
Несколько месяцев после одного из первых приступов болезни, ознаменовавшегося знаменитой историей с отрезанной мочкой уха, Ван Гог провел в больнице Арля. Теперь там размещается «Центр Ван Гога».


Мы зашли внутрь, уже попросили два билета, но девушка за кассой сразу предупредила, что в экспозиции – всего один рисунок художника, все остальное – это документы, связанные с жизнью Ван Гога в Арле. Мы что-то поколебались – и не пошли, хотя, скорее всего, напрасно. Взамен направились в другое место, входящее для нас в супер-обязательную программу этой поездки, – в госпиталь Сен-Поль в Сен-Реми.

Еще одна обширная цитата, рассказывающая о состоянии художника после месяцев пребывания в госпитале Арля:

«Его физическое состояние улучшилось, но он чувствовал, что полон «необъяснимым чувством тоски, которую трудно выразить словами», встревожен непонятными страхами: «Боже мой, это беспокойство — кто в современном мире может жить, не вкусив своей доли его?» Он продолжал жить в больнице и не мог иметь самостоятельных контактов с миром. Протестантский священник, преподобный Фредерик Саль рассказал ему о лечебнице для душевнобольных в городе Сен-Реми, в 15 милях от Арля, где его могли принять как пациента. Добровольно и с большим энтузиазмом Винсент запросил разрешения лечь в эту больницу, надеясь только, что ему позволят продолжать писать. Однако выяснилось, что директор Сен-Реми, доктор ТеофильПейрон, может не разрешить этого. В отчаянии Винсент начал всерьез говорить о зачислении на пять лет во Французский иностранный легион — возможно, там ему удастся хоть немного писать, а военная рутина сгладит ужасы каждодневной жизни даже более эффективно, чем порядки сумасшедшего дома. Это был неуправляемый ужас, паника, которая неожиданно охватывает одинокого человека, не защищенного даже униформой. Но в конечном итоге с госпиталем в Сен-Реми было достигнуто соглашение. Тео написал директору: «С согласия данного человека, который является моим братом, я прошу поместить в вашу больницу Винсента Виллема Ван Гога, художника, 36-ти лет. Принимая во внимание тот факт, что его интернирование желательно в основном для того, чтобы предотвратить возобновление прошлых приступов, а не потому, что его душевное состояние является нездоровым, я надеюсь, что вы найдете возможным разрешить ему заниматься живописью за пределами вашего заведения… Я прошу вас проявить доброту и разрешить ему по крайней мере пол-литра вина за едой».
Винсент был принят в госпиталь Сен-Реми 8 мая 1889 года. Директор Пейрон провел с ним беседу и записал в журнале, что пациент «страдает остро выраженной манией со звуковыми и зрительными галлюцинациями» [Мир Ван Гога. – М.: Терра, 1998].

Мы направились в монастырь Сен-Поль, расположенный в пяти километрах от центра Сен-Реми.


Первое, что встречает посетителя при входе в монастырь, — это скульптурное изображение художника с охапкой подсолнухов:


Не знаю, кто сотворил это произведение, но, глядя на него, хотелось рыдать: так было жалко, так было все вокруг грустно, шел дождь, «печаль моя светла…»




Церковь монастыря – и совершенно неожиданная икона внутри:




Католический приют для душевнобольных в Сен-Реми был первоначально монастырем августинцев, построенным в XII-XIIIвеках. С начала 1800 годов монастырь стал клиникой для душевнобольных с двумя отделениями: мужским и женским. Бесконечные коридоры, решетки на окнах – сегодня уже не понять, чего больше в этом месте: монастырского или больничного. Скорее, монастырского:




Клуатр – традиционно умиротворяющий, уютный и зеленый:




Винсенту выделили две комнаты: одну – для сна, другую – для работы (не по доброте душевной, а благодаря денежной компенсации брата художника Тео). В настоящий момент в музее представлена одна комната Ван Гога: несмотря на приблизительность обстановки, она просто потрясает.




В первых письмах он так описывал свое окружение и свои впечатления: «Хотя здесь есть несколько тяжело больных, страх и ужас, которые я прежде испытывал перед сумасшествием, уже порядком ослабели. И хотя непрестанно слышатся крики и ужасный вой, как в зверинце, тем не менее люди здесь хорошо понимают друг друга, и один помогает другому, когда у того наступает кризис. Когда я работаю в саду, они подходят ко мне, чтобы посмотреть, и, уверяю тебя, они более сдержанны и вежливы и доставляют мне меньше беспокойства, чем, например, добропорядочные жители Арля.
У меня маленькая комната с серо-зелеными обоями, занавесками цвета морской волны с узорами из бледных роз, оживленных легкими, кроваво-красными штрихами. Рисунок этих занавесок очень хорош. Возможно, они остались после какого-нибудь богатого умершего пациента. Отсюда же, возможно, и потертое кресло. Через решетчатое окно я вижу за забором четырехугольное хлебное поле, пейзаж в духе Ван Гойена, и над ним каждое утро поднимается во всей своей красе и славе — солнце…
Еда — так себе. Она, разумеется, слегка отдает плесенью, как в каком-нибудь захудалом парижском трактире или пансионате». (Через несколько месяцев Винсент признался, что не мог заставить себя глотать невкусную больничную еду и питался исключительно хлебом и супом; только когда его приступы прошли, в его рацион включили мясо и вино.)
«Комната, в которой мы проводим время, когда идет дождь, напоминает зал ожидания третьего класса на станции какого-нибудь захолустного поселка. Тем более, что некоторые умалишенные постоянно носят шляпы, очки и трости и делают вид, будто они находятся в путешествии, ну в точности, как на морском курорте, и им кажется, что они тут проездом»[Мир Ван Гога. – М.: Терра, 1998].

Вид из окна комнаты Ван Гога в монастырские угодья:


К сожалению, художник не нашел себе успокоения в стенах Сен-Поль: единственной лечебной процедурой были лечебные ванны два раза в неделю на два часа, судя по рисунку на стене – зачастую принудительные.


Сначала Ван Гогу не было разрешено покидать территорию лечебницы, поэтому он работал в саду, под присмотром. Этот сад потом появится во многих его произведениях: «Ночной павлиний глаз», «Подлесок», «Ирисы», «Сад лечебницы Сен-Поль», «Падающие листья»…








Монастырские стены с горящим окном – в комнате художника:




Живая изгородь из розмариновых зарослей в монастырском огороде:


Монастырь окружают зубчатые линии гор; маленькие поля, которые обрабатывались во времена Ван Гога, сегодня возделаны под пар.




Сегодня здесь разбита так называемая «тропа Ван Гога»: репродукции картин показывают, где, в каком месте были созданы творения Ван Гога.






Конечно, кипарисы и общий рельеф местности уже не тот, но оливковые рощи – да, наверное, те же:




Говорят, Ван Гог девятнадцать раз избирал оливы моделью для своих картин и всякий раз жаловался на невозможность запечатлеть тонкие и постоянно меняющиеся оттенки листвы.




Когда бродишь в пустынных окрестностях Сен-Реми пасмурным осенним вечером, кажется, что дух художника витает где-то рядом, как бы банально это не звучало:








В паре минут от стен монастыря находится еще несколько античных памятников: удивительный монумент Кенотаф (I век) – один из самых прекрасных и отлично сохранившихся памятников римской эпохи, мавзолей, посвященный погибшим в бою племянникам императора Августа Каю и Луцию:


Второй памятник – арка, под которой проходила ведущая в Милан дорога:


Здесь же – римский город Гланум, с форумом, термами, остатками зданий и колоннад:


Как и в Арле, Ван Гог игнорировал памятники римской эпохи, раздумывая над феноменом кипарисов и оливковых рощ.



После Сен-Реми Ван Гог вышел на «финишную прямую» своей жизни: впереди был лишь Овер на Уазе, куда он переехал под надзор доктора Гаше в мае 1890 года и где 29 июня он выстрелил себе в грудь из пистолета.

Грустно, грустно иногда жить на этом свете…


Часть 11