Бон вояж – 2014. Часть 11. Между Арлем и Авиньоном: Ле-Бо-де-Прованс, Тараскон, Бокер

Часть 1. Тур де Cȏte d'Azur
Часть 2. Антиб и мыс Антиб
Часть 3. Через Фрежюс в Сен-Тропе
Часть 4. Через Гримо и Йер
Часть 5. Тулон
Часть 6. Ла Сьота
Часть 7. Камарг
Часть 8. Монпелье Часть 9. Арль
Часть 10. Тропой Ван Гога

Даже самые раскрученные туристические места могут выглядеть таинственными и загадочными, если их посетить в неурочный час: когда закрыты сувенирные лавки, большие амбарные замки повешены на входные двери средневековых замков – и из темных углов в сгущающихся сумерках выползают тени, странные свидетельства ушедших эпох, и неизвестно еще, кто выйдет тебе навстречу из тьмы…

Страшно?! Да нет, не бойтесь, просто мы в такое неурочное время посетили Ле-Бо-де-Прованс, что потом долго не могли увидеть в солнечных и ярких фотографиях интернет-отчетов таинственную и пустынную деревню на вершине скалистой гряды.



Итак, в этой части – несколько городков с «прошлым», в том числе – славным литературным: Ле-Бо-де-Прованс, Тараскон, Бокер.

В Ле-Бо мы отправились после посещения грустного Сен-Поль вблизи города Сан-Реми-де-Прованс, где Ван Гог… хотела сказать «томился в застенках», но нет: где художник создавал самые вдохновенные произведения своей жизни.
Настроение было вдумчивым, под стать этому пасмурному вечеру. На вопрос Андрея: «Теперь куда?», — я как разработчик маршрута решительно брякнула: «Есть тут одна деревенька».
Ровная узкая провансальская шоссейка на пути в Ле-Бо неожиданно изменила свой ровный характер, так что пришлось резко останавливаться. Пока я собирала с духом свой вестибулярный аппарат, Андрей успел в стремительно вечереющем пространстве сделать пару снимков необычной горной породы:


Кстати говоря, все, наверняка, слышали слово боксит. Это такая алюминиевая руда, состоящая из гидроксидов алюминия, оксидов железа и кремния, на которой базируется почти вся мировая алюминиевая промышленность. Так вот, этот термин произошел от французского bauxite – как раз по названию местности Les Baux на юге Франции.
Действительно, окрестности вокруг Ле-Бо – ну очень геологические…



Хотя, что я вру. Мне, как филологине с красным дипломом, Ле-Бо ближе как город средневековых трубадуров: здесь куртуазная поэзия воспевала любовь в ее самых высоких и благородных проявлениях.
Вот в эту удивительную деревню на вершине скалистой гряды мы и направляемся:


К сожалению, темнеет стремительно, так что в сумерках плохо получается приближенный силуэт средневекового замка и каменных городских построек на склонах горы. Зато практически нет машин на парковке перед входом в город (проезд на авто – только для местных жителей).


Сразу же понятно: Ле-Бо – это нечто выдающееся!


По сведениям путеводителя «Прованс» (издание заграничное), эти места были обитаемы уже в доисторические времена. К концу XIвека Ле-Бо превращается в один из самых укрепленных замков юга Франции. Сеньоры де Бо претендовали на происхождение от библейского царя-волхва Валтасара, для подтверждения своей генеалогической претензии добавив к своему фамильному гербу звезду-комету.
Боссаны прославились не только силой и независимым характером, но и свои покровительством искусствам, особенно поэзии.
Меня в свое время в трубадурских стихах, безусловно, прельщала сила обожания субъекта неистовой любви – Прекрасной Дамы. Всякие там воспевания, короны из павлиньих перьев в знак признания куртуазного таланта:

Как тот, кто умер, отстрадав,
Кто истинно любил,
Кого измучил и сгубил
Сеньоры гордый нрав — Так здесь умру и я, о госпожа моя!

С другой стороны, смущал ряд обстоятельств, вроде того, что дама-то в этот момент была женой сеньора и добросовестно при этом исполняла долг деторождения своему законному супругу. Короче, что-то у них с этой куртуазностью было не так, а посему и продолжаться долго это безобразие (при живом-то муже) не могло. Со смертью последней представительницы рода де Бо по имени Аликс, Ле-Бо был аннексирован графами Провансскими, а трубадуры разбежались и того раньше.
Далее в богатой истории Ле-Бо начинается новая страница – этот город становится оплотом протестантизма. «Осиное гнездо» протестантов существовало здесь довольно долго, вплоть до 1632 года, пока Людовик XIII, вконец озабоченный независимостью крепости, не принимает решения разрушить непокорный замок.
Еще одно крошечное предисловие перед тем, как мы двинем по улицам Ле-Бо: Данте был настолько впечатлен зрелищем лежащей у подножия крепости Ле-Бо долины, что титуловал ее звучным прозванием «долины ада».


Мы попадаем в этот то ли город, а то ли видение около половины восьмого вечера. Вокруг – ни души:


Кажется, что весь город встал и вдруг покинул место своего привычного обитания:


Кто здесь?



Никого.


Хотя, судя по наличию кассы в замок и вывешенных планов города, здесь днем вовсю бурлит туристическая жизнь.


Даже во имя человека пробурили общественный туалет в толще скалы, что характерно – приятно бесплатный:


Церковь Сен-Винсен – открытая и пустынная:






Рядом – капелла Братства «кающихся в белом»:




Круглая колокольня XVI века носит название «фонарь мертвецов»: в Средние века здесь зажигали огонь всякий раз, когда умирал знатный горожанин.


Жаль, что уже закрыт замок. Хотя, днем, наверняка, не почувствуешь и половины той жути, которая нами овладела среди этих каменных улиц.







Я была бы не я, если бы посреди всей этой жутковатой красоты не думала о еде.


А не думать о ней я не могла, потому как у подножия Ле-Бо находится ресторан «Боманьер» — трижды обладатель звезды Мишлен. Мой горячо любимый Питер Мейл в книге «Год в Провансе» пишет, что если бы он нашел клад – он потратил бы его на ужин в «Боманьер». Я имела неосторожность сказать о близости этого достойнейшего заведения Андрею – и он немедленно воодушевился идеей посетить три маленькие звездочки Мишлен, круче чего, как известно, в природе не существует. Но тут я как-то закапризничала: целый день шел дождь, а я в сандалетах, в майке с Ван Гогом, на голове хвост, глаза ненакрашенные. А ведь это место, к посещению которого люди должны готовиться, как к важному и значимому событию в жизни. Нельзя же просто так ввалиться и проесть 400 евро. В общем, «Боманьер» мы так и не посетили, хотя, как я сейчас думаю, зря. Когда еще окажешься в столице трубадуров!

«Луч солнца золотоооооооого…»

Хотя, это уже совсем другая песня.
Как и погода наутро.
Утром в окно нашего арлеанского отеля светило такое южное и такое ласковое солнце, что просто не верилось собственному отпускному счастью. Мы смотались еще в пару памятных мест в Арле, описанных в двух предыдущих частях этого отчета, и направились в город литературной славы – Тараскон.



Во времена моего до ужаса далекого детства в учебнике истории за шестой класс в конце каждой главы был список дополнительной художественной литературы, прочтение коей гарантировало учащимся более глубокое и прочное усвоение изученных знаний. Как круглая до тошноты отличница я читала все, что удавалось раздобыть по теме, включая совершенно непристойных для двенадцатилетней девочки «Гаргантюа и Пантагрюэля». В этом же ряду где-то значился и «Тартарен из Тараскона». В романе Альфонса Доде несуразный толстяк то ли охотился на львов, то ли утверждал, что охотился – сейчас уже не принципиально. Но вот когда я увидела этот город на карте – я просто загорелась идеей посетить тот самый Тараскон. Я так понимаю, для меня в шестом классе это было бы равносильно тому, чтобы слетать на Марс из толстовской «Аэлиты». По степени реальности приблизительно одинаково.
В путеводителе Тараскон выглядел куда как привлекательно!
Во-первых, не в каждом городе найдется своя реликтовая зверушка. А здесь есть (вернее, был) цельный Тараск:

«На реке Рона, в лесной чаще, расположенной между городами Арлем и Авиньоном, обитал некий дракон — наполовину зверь, наполовину рыба, толщиной превосходивший быка, длиной — лошадь. Его зубы походили на лезвие меча, заточенного с двух сторон, и были острыми, словно рога. С каждого бока он был вооружен двойными круглыми щитами. Он прятался в реке и убивал всех, следующих мимо, а корабли топил. Прибыл он из моря Галатского в Азии и был порождением Левиафана, свирепого водяного змея, и животного под названием онагр, что водится в галатской земле и преследователей поражает на расстоянии югера своим жалом или пометом, а все, до чего оное дотрагивается, выжигается, словно от огня. Марфа по просьбам людей отправилась к нему и обнаружила дракона, который поедал человека, в лесной чаще. Она окропила его святой водой, осенила крестным знамением и показала ему распятие. Побежденный, он сделался кротким, словно овца, а святая Марфа связала его своим поясом, после чего люди забили его копьями и камнями. Жители называли дракона Тараскон, отсюда и место это стало прозываться Тараскона, а прежде оно называлось Нерлук, то есть Черное Озеро, потому что чаща там была темная и тенистая».
Яков Ворагинский «Золотая легенда», глава «О святой Марфе»

Святая Марфа, кстати говоря, была сестрой Марии Магдалины. Они вместе со своим братом Лазарем направились после смерти и воскрешения Христа провозглашать христианство в Галлию, в город Массилию (Марсель) и в устье Роны (г. Сент-Мари-де-ла-Мер).
Возвращаясь к причинам для посещения, во-вторых, в Тарасконе сохранился средневековый замок.
В общем, «сапоги хорошие, надо брать».
Так в солнечный и теплый полдень 1 октября мы оказались на круглой площади возле самых главных тарасконских достопримечательностей.
Вот и скульптурное изображение Тараска:



Не знаю, но иллюстрации со страниц средневековых книг рисовали образ куда более свирепый!
В непосредственной близости здесь же, на берегу Роны, высится громада тарасконского замка – путеводитель рекомендует его как «яркий пример готической архитектуры феодализма»:




Приятная деталь – путеводитель на русском языке:
«При разделе империи Карла Великого в 843 г. Прованс отошел к Священной романо-германской империи. Политическая граница стала проходить по реке Роне, а Тараскон приобрел первостепенное стратегическое значение. На этом скалистом островке на берегу реки, представляющем собой естественную оборонительную позицию, в течение шести веков сменяли друг друга сначала деревянные, затем каменные укрепления, позволявшие иметь обзор долины, реки и переправы. В 1400 году Людовик II, герцог Анжуйский и граф Прованский, начинает строительство замка по чертежам, которые впоследствии ни разу не менялись. Строительство продолжили его сыновья, сначала Людовик III, затем Рене I. Предпринятые последним работы по благоустройству и отделке помещений превратили замок во дворец эпохи Возрождения.
Когда в 1481 г. Прованс вошел в состав Франции, замок использовался для ночлега придворными лицами, а иногда — как монетный двор.
Постепенно замок пустел и оскудевал, в XVIII в. он был превращен в тюрьму и без всякого ущерба пережил события Французской революции. В 1816-1926 гг. замок был местом временного тюремного заключения. В 1932 г. архитектурный ансамбль был приобретен государством и отреставрирован архитектором Жюлем Формиже, специалистом по историческим памятникам».



«Перейдя через крепостной ров, мы попадаем в восточную часть замка, на дно высеченного в скале сухого рва. Справа над ним находится нижний двор, а слева — высокие стены жилища сеньора. Поднимаясь по наклонному входному пути, можно заметить широкую потерну, выходящую на Рону. Нижний двор окружен первой крепостной стеной с тремя 6ашнями-«барлонгами» со стороны города и двумя со стороны Роны (не сохранились). Эти служебные помещения были отведены для гарнизона и прислуги. Экскурсия начинается во флигелях, где расположены многочисленные кухни. Здесь же находятся экскурсионное бюро и аптека XVIII века. На эспланаде разбит романтичный парк современной планировкой. Аллеи парка — прекрасное место для отдыха и прогулок. В этом же сухом рву, в нижней части одной из двух башен небольшой надвратной крепости, находится вход в замок.
Башня оборудована оборонительными сооружениями: за подъемной решеткой, позволяющей блокировать ворота, идет извилистый ход. От второй башни надвратной крепости остались только развалины. Отсюда мы попадаем в парадный двор, вокруг которого расположены королевские апартаменты. Свет проникает в них через широкие окна с крестообразными переплетами. По нижнему этажу северного и восточного крыльев идет открытая сводчатая галерея. Над последней аркой галереи сооружен небольшой нарядный козырек, когда-то служивший опорой для лоджии. Рядом возвышается ажурная башенка винтовой лестницы, основание которой покрыто богатым орнаментом».




Всякого ступившего во внутренний двор замка сопровождают взгляды короля Рене и его второй жены Жанны де Лаваль, которые смотрят на нас с рельефных скульптурных портретов.
«Рене I — младший сын Людовика II Анжуйского. В 1434 г. после смерти брата к нему перешел титул короля Неаполя и Сицилии, а также герцога Анжуйского и графа Прованского. В результате двух браков Рене I стал владельцем герцогства Бар и Лотарингского, а затем графства Мэн. Борьба с герцогом Бургундским Филиппом Добрым за герцогство Лотарингское стоила ему шести лет плена; он был освобожден в 1437 году за выкуп. Позднее, потерпев поражение от Альфонса V Арагонского, король Рене I лишился неаполитанского королевства. Начавшиеся в 1454 году военные неудачи вынудили его обосноваться сначала в Анжере, а затем в Провансе, где он прожил до конца своего правления. Свою жизнь там он посвятил искусству и развлечениям, в 1449 г. организовал в Тарасконе крупный рыцарский турнир Боевые игры Ла Бержер, а в 1474 году — Праздник Тараска. Короля-мецената окружали люди искусства и ученые, сам он был автором стихов и куртуазного романа «Влюбленное сердце». Ради пышных празднеств он с легкостью шел на введение новых налогов и создание ненужных служб. После смерти Рене в 1480 г. по завещанию, лишавшему наследства его внука Рене II Лотарингского, графство переходит к племяннику, болезненному и не имевшему наследников Карлу Мэнскому. Это способствовало осуществлению честолюбивых планов короля Людовика XI: в 1481 г. Прованс утратил независимость и вошел в состав Франции».


Часовня певчих, готический портал («пламенеющая готика»), нижняя часовня, королевские апартаменты, пиршественный зал, салон Короля, королевские покои, зал для торжественных аудиенций, молельня, «сокровищница», верхняя часовня, апартаменты для гостей — все эти помещения, поименованные в путеводителе, на деле практически неразличимы:


Пожалуй, за исключением зала с галерами, получившего такое название из-за рисунков на морскую тематику, которыми покрыты его стены:


Самое яркое впечатление от посещения внутренних помещений замка – это коллекция приблизительно средневековых костюмов:


Чулочки и фетишистская брошь в виде пары туфелек просто неподражаемы:




Впечатляет вид сверху – на внутренний двор:


На церковь Святой Марфы –шпиль украшает тот самый зловредный Тараск:




На площади внизу где-то наша Пежо с очередной порцией расцветающего на солнцепеке сыра:


Прогулка по крыше — самая впечатляющая часть визита в замок:








С плоской крыши замка призывно манит еще один замок – из конкурирующего города Бокера:




Он же и Рона – сквозь цветное узорочье оконных переплетов:




Жуткое впечатление в замке производят не оскалившиеся химеры…


… а оставленные от безысходности надписи томившихся здесь заключенных:




Написано, что арестантов казнили, не тратя пули и порох: просто сталкивали в мутные воды бегущей далеко внизу Роны…
Бррр, надо бежать! Ведь внизу так хорошо, такие симпатичные крыши…




Такой милый прудик с рыбками…




Наверняка, нас с удовольствием покормят в этом милом и уютном местечке напротив замка под дружелюбным взглядом укрощенной зверушки:


А фигушки: из подсобки вышел месье и объявил, что из нас троих он самый голодный и именно он отправляется на обед, а мы можем гулять и дальше.
Мы и пошли.


Вот церковь Святой Марфы:






Вот памятник тому самому любителю поживиться львятинкой из трилогии Доде:


А вот и улицы Тараскона:




Если вы думаете, что это не самое приятное место во Франции, я вас всецело поддержу. Не очень-то веселое местечко, так что мы отправились в поисках лучшего зрелища в город-близнец и город-антагонист Тараскона – Бокер.
Он расположен прямо напротив. На протяжении нескольких веков два грозных замка противостояли друг другу на противоположных берегах Роны.
Интересная деталь: два замка беспрерывно укреплялись – но так и не подверглись нападению за всю историю своего существования. Их разрушили время и люди. Но если Тараскону с реконструкцией замка повезло, то его собрат из Бокера оказался не столь удачлив, несмотря на свою уникальную треугольную башню.
Оставив машину на парковке перед входом в парк, ведущим заодно и к замку, мы приготовились платить. Но здесь нас порадовали – вход на территорию парка и замка совершенно бесплатный.


Вид с террас парка на город открывается совершенно захватывающий:




Бокер, кстати, еще один пример города с изменчивой судьбой. Шесть веков его славу составляла крупнейшая ярмарка на юге Франции, причем славилась она не только богатейшим выбором самых разных товаров, но и всевозможными зрелищами: именно здесь маркиз де Сад запустил лотерею, здесь труппы акробатов и жонглеров показывали свои лучшие представления.


Появление железной дороги – вот уж воистину символ нового века – резко прервало ярмарочные традиции в Бокере.
Мы же тем временем поднимаемся на ровную, как стол, вершину холма с останками замковых строений и средневековых стен:














Высота здесь — действительно внушающая уважение:




С нетерпением ищу взглядом замок Тараскона – и невозможно сдержать разочарование. Такой монументальный со стороны входа, с противоположного берега Роны замок Тараскона выглядит как общежитие коммунально-строительного техникума – такая же унылая и невнятная пятиэтажка:


Ладно, хоть внушительность окружающего пейзажа придает тарасконской цитадели какую-то весомость и значимость:


Спускаемся в Бокер в надежде отобедать. Путь лежит через главный городской собор. Инстинктивно выделяем самую драгоценную деталь на боковой стене:


Сверяемся по путеводителю: действительно — уникальный средневековый фриз XII века.


Фасад церкви — подновленный до неузнаваемости в веке эдак XVIII:


Садимся на каменные ступени – взгляду открывается вид вот на это чудесное здание напротив…


Слушайте, ребята, может мы зря так строго к нашим городам относимся? Может, наши Чекалин/ Лихвин или Касимов еще очень даже ничего?
Ищем открытое кафе с видом на местный горисполком и просим хоть какого-то подкрепления.



За чашкой пива/ бокалом кофе приходим к выводу, что Бокер – самый убитый и депрессивный город за все время нашей поездки. Пока что.

Нет, надо валить – в Авиньон. И чем раньше, тем предусмотрительней, потому что наша очередная ночевка находится в таком месте… В общем, если не найдем – то здесь уж точно ночевать нам под кустом на берегу.
Часть 12