Италия перед капотом. По дорогам двенадцати провинций

Я искренне сочувствую соотечественникам, которые, отдохнув на пляжах Римини, съездив на экскурсию во Флоренцию и на шопинг в Сан-Марино, думают, что они побывали в Италии…
Разумеется, во всех этих местах Италия присутствует (даже в суверенном Сан-Марино), как присутствует Россия в Анапе, Ростове и Севастополе, но судить по ним не то что о стране вообще, но всего лишь о красоте этой страны было бы несколько опрометчиво.
Первое наше знакомство с Италией состоялось восемь лет назад во время автобусного тура, окольцевавшего пол-Европы. Мозаичный Сан-Ремо у моря под автострадой, горы близ Генуи, Верона, Венеция, адриатический курорт Лидо ди Йозоло и, наконец, величественные Доломитовые Альпы, громоздящиеся вдоль дороги на Тироль… Это зацепило сразу, и как-то без особых рассуждений стало понятно что Италия у нас не столько позади, сколько впереди. Скоро. Года через два.
Человек, как говорится, предполагает, а жизненные реалии охлаждают пыл. Может, задержка с осуществлением мечты в итоге пошла на пользу, потому что за это время я превратился в заядлого автотуриста, намотавшего на колеса не одну тысячу км по дорогам России (Юг, Центр, Северо-Запад, Поволжье, Урал), Прибалтики и Белоруссии, а в качестве пассажира еще и Германии, Австрии, Чехии. Так что грядущая поездка в Италию с годами приобрела отчетливый абрис: не абы как, а непременно за рулем, по маршруту, продиктованному собственной прихотью.
Отрадно, что в семье поддержка полная. Жена сама подсела на дорогу, как на наркотик, войдя во вкус исполнения штурманских обязанностей, хотя чаще человек на правом переднем сидении моей машины выполняет функции не штурмана, а громоотвода, то есть отвечает за все просчеты, в том числе водительские. У дочки от дороги восторгов поменьше (может, потому что ей постоянно приходится трястись сзади), но и она не имеет ничего против того, чтобы ее привозили в разные красивые места.

Маршрут, конечно, не прихоть, а компромисс, то есть искусство возможного. Длительность определили в 16 суток, поскольку двух недель, вроде, маловато, а три — при нашей манере нагружать себя впечатлениями — утомительно. И в эти 16 дней запихали, что смогли: так, чтобы увидеть максимум и увидеть не на ходу, не из окна машины, а с чувством и толком, но без излишеств. Отсекали жестко. Все, что грозило превратить поездку в гонку, вычеркивали напрочь, разбавляя дорожные впечатления морскими купаниями, пешими прогулками, музеями, ресторанами и — куда деваться! — магазинами. Не будь последнего, мои четыре спутницы утопили бы меня уже в начале пути, в Неаполитанском заливе. Теперь, когда все позади, понимаем: баланс был найден практически идеальный. Где-то, может, и стоило задержаться не на день, так на час, но не за счет чего-то другого, а только за счет общей продолжительности, которую, как было сказано выше, мы лимитировали загодя, вбив крайние точки покупкой авиабилетов.
* * *
Первое впечатление, возникшее еще на борту самолета (20 минут от Адриатического побережья страны до Тирренского), да так и не развеявшееся: Италия маленькая.
Второе, удивительным образом сочетающееся с первым: Италия огромна и многообразна.
Все дело в чудовищной концентрации. Чего? Да всего. Начиная с рельефа.

Италия вся изогнутая. Даже в тех местах, которые на физической карте обманно закрашены зеленым. Нет, есть, конечно, равнинное пятнышко между Альпами и Апеннинами, есть правобережная Флоренция, есть плоский треугольник в приморской части лигурийского порта Ля Специя… но потому они и запоминаются, что все остальное — криво. Даже гладкое песчаное Адриатическое побережье сразу за полосой пляжей переходит в возвышенную неровность, в прогулках по Риму тебя укачивает, как на волнах, а о по-настоящему гористой или холмистой местности и говорить нечего. Так в Сиене, одной из средневековых тосканских столиц, главная площадь, именуемая Ракушкой, напоминает вогнутое параболическое зеркало гигантского телескопа или, скорее, лунный кратер, отороченный клыкастыми скалами зданий. А вообще доехать здесь до центра удобнее всего бесплатным муниципальным… эскалатором, по одному из каскадов, упрятанных в земную твердь.
А вот в Сорренто и его пригородах для эскалаторов места не нашлось, там из низинной портово-пляжной части к центру ведут лифты, до которых надо сперва дойти по горизонтальному тоннелю, купив по дороге билетик. А в Ля Специи, от того места, где кончается плоскость, до параллельной улицы можно добраться лифтом застекленным, панорамным. На Капри ползают по склону вагончики фуникулера… Спускаться проще пешком, к тому же идешь, созерцая прекрасные виды. Но если, скажем, на Капри или в лигурийской Корнилье для пешеходов есть удобные лестницы (соответственно 921 и 377 ступенек), то в Сан-Марино даже тротуары вдоль дороги не везде. А зачем? Разве что русским придет в голову возвращаться к оставленному на парковке авто пешком, а не в кабине той же канатки, на которой поднимались наверх.

Ну а раз все так изогнуто, то, с каждым километром дороги ближние и дальние вершины перемещаются относительно друг друга, разительно меняя ландшафт. Даже когда едешь по трассе. Когда же съезжаешь на горные или прибрежные серпантины, калейдоскоп вращается еще быстрее: на каждом изгибе дороги — совершенно новый вид. Увы, мне из всего нашего экипажа красот досталось меньше всего, так как немалое внимание все же приходилось сосредоточивать на том, чтобы не вылететь за балюстраду на очередном крутом зигзаге, чтобы увернуться от очередного встречного итальянца, не признающего ни дорожной разметки, ни скоростного лимита…
Относительной константой на определенном участке пути оставался лишь Везувий. Он следовал с нами от Неаполя до Капри, на его фоне мы плескались в заливе у скал Сорренто, но особенно пристально он наблюдал за нами, выглядывая из-за портиков и колонн умерщвленных им Помпей.

* * *
Концентрация жизни разная. В лесных и аграрных районах в середине страны она, понятное дело, меньше, на побережье выше. Причем, в зависимости опять же от рельефа, среда обитания то растекается узкой полосой вдоль пляжей, то вгрызается в пятачки с относительно меньшим уклоном меж уходящих в море гор. Таковы, например, городки Чинкве Терре (Пять Земель), национального парка на востоке Лигурии, где дома-башни громоздятся, как виноградинки в грозди. Нечто подобное приходилось видеть и на Амальфитанском побережье Салернского залива. А наш отель в Пьяно ди Сорренто, как и многие другие здания в этой рыбацкой деревне, обходился без задней стены, которую заменяла скала. Еще одна стена была общей с местной церквушкой, к которой с другой стороны также тесно примыкал жилой дом с прачечной в первом этаже.

А римские, флорентийские, болонские дворики! По сути, их нет — только проходы к подъездам бесформенных строений, которыми битком нафаршированы внутренности городских кварталов. Пример такой «начинки» — наш 4-этажный отель в центре Болоньи, средневековый в своей конструктивной основе: просторные номера, широкие сводчатые лестницы, два патио, а фасад — в три этажа и в три окошка. Функции двориков, где можно посидеть на лавочке под цветущим олеандром, выпить чашечку капучино, развесить белье для просушки вынужденно выполняют многочисленные террасы прилепленные где сверху, где сбоку чуть ли не на всех жилых домах.

Зато в тосканской глуши, в 4 км от ближайшего клочка асфальта наш отель в поместье Castello di Selvole — это три больших фермерских дома XVIII века, вольготно расположившиеся на склоне холма в окруженной виноградниками оливковой роще. В одну сторону — дорожка к бассейну под соснами, в другую — к кухне и ресторану, в третью — к винодельческому цеху и далее — к барской усадьбе с винными погребами.

Но, что удивительно, меньшая концентрация человеческих жилищ на квадратном километре территории вовсе не означает меньшей концентрации смыслов, сущностей, энергий. Как Пушкин не стал бы тем Пушкиным, которого мы знаем, без волшебной природы Михайловского, так Петрарка и Леонардо, выросшие среди этих самых холмов, наверняка получили с этими ландшафтами, с этим воздухом, с этой тишиной нечто существенное, без чего их путь сложился бы иначе. И ты, иноземец, человек из XXI века подвергаешься здесь точно такому же воздействию, испытываешь те же чувства. Чтобы стать гением, этого одного, возможно, маловато, но…

Кстати, по концентрации гениев и талантов Тоскана выделяется даже на неслабом общеитальянском фоне. Рядышком, во Флоренции, только под сводами одной церкви — собора Святого Креста нашли упокоение Галилей, Микеланджело, Данте, Макиавелли, Россини… И никто из них, равно как и множества других, здесь не упомянутых, не ушел совсем, их след растворен в этих ландшафтах, в этом воздухе, в этой тишине. И не почувствовать этого невозможно.

* * *
Как-то, пока наши спутницы плескались в бассейне над виноградниками, мы с женой сели в машину и отправились в единственную в этом туре спонтанную поездку: любуясь буколическими картинами, полдня болтались по окрестностям поместья в радиусе километров 20 — 30, попутно закупив харчей в сельмаге, попив кофейку в придорожной забегаловке. Это краткое прикосновение к природе и к деревенским будням провинции, являющейся, как пишут в путеводителях, душой и сердцем Итальянского Возрождения, по степени эмоционального воздействия стоит в одном ряду с другим гвоздевым событием — прогулкой по Римскому Форуму и особенно Палатину, холму, с которого начинался Вечный город.

Определение «вечный», если толковать его как «очень старый и при этом сохранившийся по сей день», не отражает сути. Я бы назвал Рим бесконечным городом, имея в виду его протяженность во времени в обе стороны от сегодняшнего наблюдателя, многослойным, существующим одновременно во всех пережитых им эпохах. Это понимание пришло внезапно, на третий день пребывания в Риме — не в Ватикане, не в Колизее, а именно здесь под пиниями, на античных развалинах, откуда смотришь на Рим средневековый и Рим современный, словно через зеркало с полустертой амальгамой, в котором отчасти отражаешься и ты сам, немного похожий на себя, только двухтысячелетний. Концентрация времен.

В тот же день, который ко всему прочему оказался днем моего рождения, было еще живое небо в отверстии купола Пантеона — гениального инженерного творения античной эпохи, храма, перешедшего из язычества в христианство, усыпальницы Рафаэля и отца нации Виктора-Эммануила II, а также обрамленная античными статуями площадь Микеланджело, которую я моментально переименовал в майдан Миколы-Ангела, увидев растяжку в поддержку узницы Юлии Тимошенко… И тут же, на Капитолийском холме, с другого боку придавленном мемориальным комплексом Витториано (в честь пресловутого padre del patria) мы увидели радугу, опирающуюся одним концом на Форум, другим — на Испанскую лестницу.

«Я видел радугу над Римом…», — возможно, это моя лучшая поэтическая строка.
* * *
В газету пишу я преимущественно на архитектурно-строительные темы. Вообще интересуюсь этими вопросами, поэтому Италия была для меня чрезвычайно интересна еще и в этом плане. Античная классика, романский стиль, ренессанс, барокко…
У каждого любителя есть набор особо любимых штучек. У меня в числе таковых — так называемое флорентийское окно — по сути, два узких окошка, разделенных колонкой и объединенных общей аркой. Налюбовался вдоволь, причем гораздо больше образцов увидел как раз не во Флоренции, а в Болонье. Кайф и улет!

Вообще же от шедевров восприятие зашкаливало, глаз замыливался, наступало даже некоторое торможение: «Ну, вижу. И что с того, что чудо? Тут таких чудес…»

Знаете ли вы, что 60 процентов памятников истории и культуры, замеченных ЮНЕСКО во всем мире, находятся именно в Италии?
Не меньше, чем архитектурные жемчужины, может воодушевлять рядовая застройка. Скажем, достаточно хаотичные нагромождения домов на римской площади Навона или вокруг Пантеона, да и наскальные городишки Чинкве Терре — они выглядят весьма органично и гармонично, производят впечатления ансамблей, сложившихся, может, стихийно, а может, по воле каких-то высших сил.

Побродив, разинув от восхищения рты, по великолепнейшей Площади Чудес в Пизе, мы отказались от дальнейшего знакомства с городом (благодаря заблаговременной интернет-подготовке, не выявившей здесь более особых красот), а быстренько переместились в Луку, еще одну старинную тосканскую столицу. Там, как и в Пизе, тоже есть замечательные храмы, но наибольшее впечатление произвели не они, а просто дома, просто улочки и, конечно, знаменитая овальная Piazza dell'Anfiteatro (у итальянцев именно через «n»). Повторяющая контуры античного амфитеатра, на руинах которого в Средневековье понастроили жилья, эта площадь, казалось бы, может зачаровывать разве что формой, ибо все постройки по отдельности утилитарны и даже аляписты. Однако же все не так… Откуда что берется?

Возможно, дело в том, что определенные контуры зданий, ритм, задаваемый архитектурными деталями, вкупе с теплом камня, уложенного в стену 500 или 1000 лет назад, в какой-то момент распахивают ворота времени, и на тебя, едва не сшибая с ног, выплескивается ОТТУДА поток чужих мыслей, болей, воспоминаний, высоких либо коварных замыслов…
В этом смысле очень мощно воздействует Сиена, где мало что изменилось с XII — XIII веков, поэтому средневековая атмосфера не накатывает волнами, как во многих других городах, а накрывает с головой.
* * *
Бродя по улочкам итальянских городов и городков, рассматривая строения, касаясь руками их стен, думаешь не только о том, как красиво они выглядят (а порой они выглядят вовсе непрезентабельно), но и о том, как и благодаря чему они появились. Да, великие зодчие… Об этом все мы слышали. А кто слышал, кто помнит о великих ремесленниках — тех, чьими руками вытканы каменные кружева Пизанского собора, сиенского Дуомо, флорентийской Санта-Марии, тех, кто выкладывал купол Пантеона, стены ватиканского Святого Петра? Эта рукомесленная сторона архитектурного наследия потрясает не меньше, чем изящество зодческих находок.

И еще. Италия как единое государство существует всего полторы сотни лет. До этого — сплошные аннексии и контрибуции, регулярный переход земель и городов из рук в руки, как правило, не добровольный, а через кровь. В учебниках пишут о правителях и полководцах: кто что завоевал, присоединил, отобрал, с кем заключил унию. Это ли история? Или история — это о том, что на фоне тотального барско-государственного грабежа жили люди, которые выращивали пшеницу и виноград, защищали свои дома, учили грамоте детей и строили, строили, строили — на века.
Послушайте, это чрезвычайно интересно: разглядывать, как устроена черепичная кровля в сельском тосканском доме, оригинальная стропильная система в соборе Санта Кроче, как связаны меж собой деревянные балки, на которых держится балкон, нависающий над средневековой болонской улицей, как строители ископаемых Помпей разводили водовод с ливневкой и сооружали пешеходные переходы!

А как повлиял на строительство рельеф страны! Мы тут, гордые, от Веера до Ботаники едва докопались, Италия же вся изрыта тоннелями, опутана виадуками. На каждой автостраде, на каждом региональном шоссе — во множестве. На железной дороге, где требования к уклонам жестче, и в серпантины рельсы не закрутишь, и вовсе мрак (в смысле тьма подземная), особенно на линиях, идущих вдоль побережья. Например, ветка вдоль Чинкве Терре, проложенная, кстати, еще в XIX веке, по сути, лишь на станциях выныривает из базальтовых недр.

* * *
Портовый город Ля Специя не богат архитектурными памятниками и сравнительно молод — контраст со всем, что мы наблюдали до и после. Но тоже по-своему интересен. Например, тем, что его парадные припортовые улицы напоминают Москву эпохи архитектурных излишеств: прям сталинский ампир с примесью муссолиниевской неоклассики.
У одной из лестниц, связывающих расположенные в разных уровнях улицы, мы разговорились с местным интеллигентом, выгуливавшим собачку, который рассказал нам об истории этой лестницы, построенной во славу дуче, большого любителя таких архитектурных сооружений. Констатировали единство мнений об общем пристрастии тоталитарных правителей к монументальности и помпезности…

Кстати, о собаках. Их во множестве выгуливают на поводках в больших и малых городах. Большинство тварей, по-моему, абсолютно беспородны, что не мешает им шествовать с осознанием собственного достоинства и нисколько не смущает их хозяев, ведь друзей выбирают не по родословной. Обладателям густой шерсти здесь явно жарковато, но терпят. Намордников не видел. Как не видел ни бродячих шавок, ни привычных нам кучек на тротуарах и газонах.

* * *
Италия — это четыре моря с трех сторон. Мы сперва хотели побывать на всех, но все же отказались от поездки на Ионическое побережье, оставив его поборникам пляжного отдыха. Концентрация же природных и рукотворных красот там несколько ниже, чем в тех местах, куда мы решили поспеть непременно. По той же причине всего лишь вечер, ночь и утро посвятили Адриатике, тем более, что были знакомы с ней по прошлой поездке. И действительно найти три отличия между Лидо ди Йозоло и более южной Сенигаллией, которую мы выбрали из-за ее так называемых бархатных пляжей, непросто. Та же бескрайняя песчаная полоса вдоль прибоя, то же море по колено, являющееся в каком-то смысле продолжением берега, поскольку и в воде песка наболтано столько, что голубой она выглядит только на некотором расстоянии…

Лигурийские скалы — другая крайность. Красота неописуемая, но поди спустись к этим сияющим лазурью водам. Любителям понырять — раздолье, а вот избегающим риска купальщикам придется искать нечастые бухточки с отлогим берегом. Но там опять же вода не той прозрачности — из-за песка и обилия граждан, желающих разделить с тобой удовольствие. Подобная картина на Капри и на берегах Соррентийского полуострова (это уже Тирренское море). Зачастую здесь шезлонги с зонтиками и кабинки для переодевания выстраиваются рядами на пирсах и молах, образующих дополнительную береговую линию.

Золотой серединой (на наш вкус!) явилась северная Калабрия, залив Поликастро на Тирренском же побережье. Стометровая полоса темного вулканического песка, переходящая ближе к берегу в мелкую разноцветную гальку. Семь шагов под уклон — и чистейшая синяя вода накрывает тебя с головой. Выныриваешь лицом к берегу: прямо, сразу за невысокими домами городка Прая-а-Маре — отроги Апеннин с чернеющими зевами пещер в склоне ближайшей горы, слева — разрезающий акваторию остроконечный скалистый мыс, справа — большой лесистый остров. И места вдоволь: от мыса до нас километра четыре пляжа, а в другую сторону края вообще не видать. Чудо!

* * *
К пещерам мы поднимались по дороге, мощеной поставленной на ребро галькой, вдоль встроенных в парапет мозаичных портретов святых, а также пальм, гигантских кактусов, олив, кипарисов и лиственниц, временами поглядывая на черепичные крыши домов и близкое море. Может, такой и должна быть улица, ведущая к храму?

В огромных карстовых залах расположилась церковь Madonna della Grotta — с алтарем, кафедрой, чудотворным образом XIV века, мраморным ангелом, прильнувшим к скале, со старинными захоронениями в стенах, замшелым каменным полом и шелестом непрерывной капели. У входа — стела, посвященная службе, проведенной в этом храме Папой Джованни-Пабло секондо (Иоанном-Павлом II). И никаких очередей и толп! В отличие от всех знаменитых церквей на популярных туристических маршрутах.
В тех мы тоже побывали, ухватив должную порцию благоговейного восторга, но запомнились и другие: скромные, провинциальные. В том числе та, близ Сорренто, с которой наша гостиница делила скудное прибрежное пространство.
Не ведая того, мы подгадали приезд аккурат под престольный праздник. «Apostolato della Mare Italiano», — пояснил Тонино, владелец отеля, он же бармен и официант. Ну, вроде как праздник святой покровительницы итальянских морей и рыбаков. Субботним вечером в иллюминированной церкви была торжественная служба, на воду залива нарядные люди пускали какие-то огни, а в шесть утра над нашими головами загремел колокол. Сперва разозлившись спросонья, но уже через минуту сменив гнев на любопытство, я выскочил с видеокамерой на улицу, где сквозь строй разодетых горожан двигалась праздничная колонна — сперва дети, затем, юноши в футболках с каким-то замысловатым орнаментом, затем мужчины, несущие разукрашенную лентами лодку с фигурой пресловутой святой… Замкнули процессию отцы города в строгих костюмах и еще одна скульптура покровительницы, вынесенная на плечах со своего постоянного места в храме. К центру Пьяно ди Сорренто все они отправились не на лифте, а по прилепленной к отвесным скалам дороге, спуск по которой на автомобиле я бы назвал головокружительным, а подъем не знаю, как и назвать.

* * *
Мы не ставили себе задачи обойти огородами утоптанные туристами тропы — на них нанизаны подлинные жемчужины, пренебрегать которыми глупо. Но все равно действовали наособицу, отказавшись от турагентств и экскурсоводов. Бродить за гидами, как мы убедились на прежнем опыте, — бездарная потеря времени. Всю нужную информацию, причем в том наборе, который интересует лично тебя, а не гидов, у каждого из которых свои тараканы в голове, можно добыть самостоятельно — достаточно провести месяц — другой в Интернете. Оно того стоит.

Очень важно, что при этом включается активное восприятие, мозг настраивается на поиск, интуиция обостряется, все органы чувств приводятся в боевую готовность.
Второе, тоже важное, это то, что ты остаешься без нянек, полагаешься только на себя. Ты сам подбираешь и бронируешь отели, сам оформляешь визы, договариваешься о прокате автомобиля, решаешь вопросы, связанные со страховкой, сам ищешь наиболее удобный для тебя путь от города к городу, от храма к храму, сам выбираешь, на какую strada provinciale свернуть на ближайшем пыльном повороте.

При этом ты вступаешь в многочисленные официальные и неофициальные контакты с людьми, которые живут в иной системе координат, говорят на другом языке и думают по-другому. Ну, очень увлекательная игра под названием «Почувствуй себя европейцем!». Речь здесь не о причащении европейской культуры — с этим у многих образованных россиян априори лучше, чем у обывателей из Зальцбурга или Пармы, а о бытовых, житейских навыках, без которых ни парковку оплатить, ни железнодорожный билет прокомпостировать. В этом у нас совковость тотальная. Но справиться с ней можно, и это вызовет чувство глубокого удовлетворения. Главное — не бояться.

Меня несколько смутило то, что вместо заказанного мною Ford C-max прокатная фирма предложила Lancia Delta, которую в Екатеринбурге не то что опробовать на ходу, потрогать невозможно. Что там где включается, как руль ходит?.. Брат, тертый автомобилист, посоветовал: «А ты представь себе, что всю жизнь только тем и занимался, что на «Лянче» ездил…» Действительно это помогло избавиться от волнения, достаточно уверенно, впервые сев в подобную машину, съехать по пандусам с 8-го этажа паркинга… и упереться носом в дорожный знак «Только направо». Дело в том, что весь мой заранее рассчитанный замысловатый маршрут от центра Рима к неаполитанской трассе начинался с левого поворота… Пришлось действовать экспромтом, благо эту часть города я в принципе изучил неплохо, прогуливаясь по ней в Интернете.
В то же время были у нас и места, не засиженные нашим братом туристом, и дороги, где машина с неитальянским номером — редкость. Например, мы при первой возможности свернули с прямой трассы Неаполь — Реджо ди Калабрия на извилистую региональную дорогу, бросавшую то на побережье, то в горы, где нас для пущей экзотики еще и грозой накрыло. Увидел в действии пористое дорожное покрытие, на котором не образуется луж — о нем мне незадолго до этого рассказывал Евгений Липович, наш дорожный вице-мэр. Хорошая вещь, жаль что с нашими температурами непременима.
А первый выезд из поместья во Флоренцию я и вовсе разметил по провинциальным дорогам, виляющим по холмам и долинам Тосканы (область Кьянти Классико). Асфальт там не везде, пылища жуткая, но регулярно выскакиваешь на такие видовые точки, которых ни на какой приличной трассе по определению быть не может. Безумно красиво!

* * *

Не мной сказано, что общение — это роскошь. Я лишь это подтверждаю. И хотя мой английский, мягко говоря, далек от совершенства, а мой итальянский далек от всего, проблем с пониманием почти не возникало. Даже когда собеседники знали английский хуже, чем я итальянский. Надо только хотеть услышать и понять друг друга.
Такова участь туриста — общаться преимущественно с персонажами из сферы обслуживания и торговли, с музейными работниками, а также с другими туристами, но не с коллегами. Но в нашем случае в круг общения попал и коллега-журналист Гвидо Бусетто. В пору работы во Франции собственным корреспондентом итальянской газеты он на пару с женой, японкой Нобуко, окончил институт энологии (то есть виноделия и виноградарства — Ю. Г.) при Университете Бордо и двинулся к воплощению давней мечты. Супруги с дочерью перебрались в Тоскану, купили то самое поместье Castello di Selvole (30 га виноградников и 10 га оливковых деревьев), где параллельно с производством вина и масла развернули гостиничный бизнес — в русле весьма модного сейчас в Европе направления Agriturismo.

При знакомстве Гвидо поинтересовался, из какого мы города, и пока я рассказывал, ловко выхватывал из Интернета дополнительную информацию о Екатеринбурге, в том числе о нашей гордости — архитектуре конструктивизма. Кроме архитектуры коснулись, естественно, политики, обменялись мнениями о Путине, причем мое сравнение российского президента с некоторыми персонажами итальянской истории Гвидо изрядно позабавило.
Беседа продолжилась за дегустированием лимончелло. Я не мог, разумеется, ударить лицом в грязь, и сбегал к чемодану за бутылкой хорошей русской водки. Гвидо принял подарок с благодарностью.
А на другой день подошел и еще раз поблагодарил. Очень тепло. Видимо, распробовал. Хоть эту водку гнал не я, но гордость за державу ощутил — коль скоро специалисту с высшим винодельческим образованием наш национальный продукт пришелся по душе.

Кстати, Гвидо продает свое вино и в Россию, а именно в Москву. На прощанье сказал мне, что хочет продвинуть бизнес и в Екатеринбург. Приятно, конечно, но есть у меня на этот счет некоторые сомнения, ведь самое дешевое вино под маркой Selvole — Sangiovese мы покупали у производителя по 8 евро за бутылку, Chianti Classico — по 10, выдержанное Riserva — по 15. С транспортными, таможенными и торговыми накрутками это выльется в такие суммы, что наш человек скажет: «А ну его!» и купит дешевой краснухи в пакете. Либо водки, которую, как мы теперь знаем, и итальянские эксперты ценят. А попробовать стоит, хотя после этого навсегда отвернешься от винных пакетов. От водки, правда, нас все равно не отвадить…

Не хочу рекламировать именно этот бренд. Прекрасное вино делают не только в Тоскане, но и в Лацио, и в Калабрии, и в Марке, и в Лигурии, и в Емилии-Романье — сами убедились, принципиально заказывая в разных регионах только местные напитки. Порой из краеведческих соображений заказывали vino di casa, домашнее вино, подаваемое обычно в кувшинах. Попроще, конечно, но вполне достойное.
* * *
Вернемся, однако, к людям. Направляясь в Selvole, я более всего ждал встречи с Марио, управляющим, с которым у нас за три месяца до этого завязалась переписка, начавшаяся с сугубо утилитарного обсуждения условий бронирования и проживания. Но на рецепции нас ждала шоколадная Камилла, сказавшая, что Марио будет только через два дня — улетел в Уругвай хоронить брата. «Sorry», — сказали мы и отправились по номерам. Камилла бежит следом с двумя бутылками вина: «Вот, обнаружила у себя записку: Марио велел вам передать».
В такую минуту помнить о том, что надо порадовать русских гостей… Потрясающе!

Потом мы с ним пообщались и очно. Печаль в его черных глазах присутствовала постоянно, но и веселые искры проскакивали. Особенно во время экскурсии по винному производству, которую он провел для нас и наших норвежских соседей. Очень душевно общались и с другими людьми из персонала — с поварами, с 20-летним симпатягой Паскуале, крестьянином, подрабатывающим в отеле официантом.
Итальянцы, в отличие, скажем, от немцев, не так сосредоточены на работе, на долге перед семьей и обществом. У них всегда найдется время на созерцание прекрасного (например, прекрасной погоды), на то чтобы заметить рядом другого человека, улыбнуться ему, сказать что-то приятное. Ну а если ты в ответ завернешь что-нибудь на своем корявом итальянском, можешь быть уверен: вы друзья до гроба.

В большинстве ресторанов чаевые (и немалые!) заранее включены в чек как плата за обслуживание. Так что официанту, вроде, и нет никакой нужды перед тобой распинаться. Однако ж не так… Что побудило Андрео из ресторана в лигурийской Вернацце, подавая десерт моей дочери, встать в оперную позу и завернуть хорошим тенором фрагмент классической арии? Как что?! Море, солнце, приятные люди! Как тут не радоваться жизни?! Как тут не петь?!
Дополнительные чаевые от меня Андрео все-таки получил. Сторублевку с изображением Большого театра. И совет: «Бросай все, езжай в Москву, ты должен петь на этой сцене».
Вообще практически все посиделки у нас закачивались выражениями взаимных восторгов и лимончелло на посошок за счет заведения. Или даже шампанским, как в ресторанчике во глубине римских закоулков, где хозяин, одно время живший в Одессе, с удовольствием поболтал с нами на русском.
* * *
Соотечественников наших в Италии полно — во всех местах, описанных в путеводителях крупными буквами. В том числе в прекрасном Сан-Марино, ставшем благодаря нулевому НДС еще и Меккой шопоголиков. Там вообще от реализаторов их украинские работодатели требуют поголовного знания русского. Насчет итальянского, по-моему, не так строго.
Во всех этих точках позывов к общению как-то не возникало. Оно и понятно: не за тем ехали. А поговорить по-русски после беседы с римским ресторатором довелось только в Калабрии, где нашего брата раз-два и обчелся: в том же отеле оказалась симпатичная пара из Москвы, а в желатерии (заведении, где продают мороженное) к нам подскочили московские же школьники, тоже весьма симпатичные, отдыхающие в каком-то лагере поблизости, — им надо было узнать, где ближайший продмаг.
Закралась мысль: может до взъема итальянского сапога добираются только приветливые и очаровательные соотечественники (включая, естественно, нас), а угрюмые и дурно воспитанные странствуют лишь по столицам? Кстати, в Риме, прямо на выходе с ватиканской площади Святого Петра — вывеска на русском: «Золотые изделия». Без перевода на туземный.
Ну а самый противный, до тошноты, случай был уже в самолете, на обратном пути. Мужик в кресле передо мной с упоением рассказывал соседу об эпизодах своей автомобильной поездки:
— Ну, значит, тормозит нас ихний полицай, талдычит: «Россо, россо!» — в смысле, на красный проскочили. А я ему: «Ну да, руссо мы, руссо». Ну, тот пошумел, пошумел и слинял.
Далее следует рассказ о столь же увлекательном эпизоде на платной дороге, где этот тип проехал по коридору «Telepass», который открыт исключительно для машин с автоматическим считывающим устройством, и на выезде с трассы, естественно, оказался без квитанции для оплаты. От сбежавшихся служащих отбился все тем же волшебным словом «руссо». Те махнули рукой: что, мол с этих взять, и открыли шлагбаум.
Рассказывает и ржет, скотина, трясясь от удовольствия оттого, что заставил побегать этих несмышленых итальяшек, да еще и бабки сэкономил.
Стыдно до слез, хоть сам больше носа из страны не высовывай!
А еще был случай в Болонье. Пользуясь тем, что мои дамы застряли в магазине, зашел попить чайку в ближайший кафетерий и чуть не поперхнулся, ни с того, ни с сего услышав от бармена: «Руссо рико», то есть русские богатые. И интонация еще не поймешь какая — то ли подобострастная, то ли издевательская. Ну, я объяснил на пальцах, сколько дней надо работать среднему россиянину, чтобы оплатить ночь в среднем итальянском отеле, но он, кажется, не поверил.
* * *
О национальной кухне. Ну да, пасту и пиццу, конечно, потребляли постоянно. И то, и другое, кстати, у них относится к первым блюдам, наряду с протертым супом. Второе — это мясные и рыбные блюда. Качество от умеренного до очень высокого, цена тоже. Причем связь здесь не прямая, а скорее даже обратная. Железное правило: чем ближе к достопримечательностям, тем хуже качество и выше цена. И улыбки персонала менее радушны.
Одно из самых больших разочарований постигло в Болонье, где мы решили непременно отведать знаменитую местную пасту «болоньезе». Ресторан был дорогой, порции скудные, а вкус… Жена и дочь лучше готовят. Зато пицца в кафэшке близ отеля оказалась отменной. В общем, надо места знать или полагаться на удачу.
А самые яркие гастрономические впечатления связаны с глубинкой: рыба в Пьяно ди Сорренто, незадолго до жарки выловленная тут же в заливе (в жизни не ел такой вкуснятины!), антрекот и телятина в сельской Тоскане — из местного экологически чистого и свежайшего сырья, ну и, может быть, еще паста с мидиями (тоже только что из моря) в Калабрии.
Довелось отведать и свежеприготовленную моцареллу — не сравнить с той, что можно купить у нас.
* * *
В заключение о том, что связано с передвижением по стране.
Дороги здесь разные. В основном хорошие, особенно автострады, где 6—8 полос в две стороны. Но попадались и разбитые шоссе, и грейдированные дороги, на которых, кстати, ям-то как раз и нет. Но повороты достали. Особенно на неасфальтированных спусках с тосканских холмов. Моя дизельная Lancia, предназначенная для шоссейных ристалищ, здесь вела себя скверно, капризничала, отказывалась вписываться в изгибы — приходилось все время ее ловить за шиворот и поправлять. В этом, конечно, тоже некий кайф, ведь и укротители тигров любят свою работу. Но все же, не будь у меня в экипаже четырех дам и соответствующего количества багажа, взял бы машину поменьше. Например, Fiat Panda — неказистый, но верткий и с высокими стеклами, обеспечивающими отличный обзор и с заднего сиденья.
В городах тоже с маленькой машиной лучше: проще проехать (на своей среднеразмерной мне в средневековом центре Болоньи приходилось порой проходить повороты в два — три тыка), не случайно в Риме очень популярен кургузый двухместный Smart. Еще удобнее мотоциклы и мотороллеры, на которых ездят и клерки в костюмах с галстуками, и домохозяйки в чем-то цветастом и, наверное, в бигудях, спрятанных под шлемом, как под колпаком фена. С другой стороны, эта мелюзга, непредсказуемо шныряющая из ряда в ряда, норовящая пролезть во все щели — главный враг нормальных автомобилистов. Так, во всяком случае, считает римский таксист, с которым довелось побеседовать по дороге из отеля в отель.

А по мне главная проблема — невозможность припарковаться там, где хочешь. Например, во Флоренции я, отпустив спутниц гулять, больше часа томился в ожидании свободного места на заранее присмотренной большой платной парковке. Простоял бы еще дольше, если бы принципиальные и справедливые парни из Канады, оказавшиеся передо мной, не выдворили бы из очереди старикашку-аборигена, который под шумок прорвался к шлагбауму откуда-то сбоку.
В Сиене же обе известные мне парковки оказались забиты, и, сделав два круга по городу я в приступе отчаяния и наглости въехал в частный гараж. С оторопевшим хозяином, впрочем, оказалось не так сложно договориться — за адекватную сумму.
Возле нашего отеля в историческом центре Болоньи мне удалось остановиться для выгрузки багажа единственно возможным способом, перегородив вход в магазин и в подъезд жилого дома. Но тут же на рецепции отдал ключи, оттуда позвонили в частный подземный гараж, пришел дежурный водитель и угнал машину от греха подальше. На другой день в обратном порядке: звонок, машина, деньги, ключи.
Но это, как оказалось, еще не все. Накануне я спокойно въезжал под указатель Zona trafico limitato, зная, что постояльцам отелей в этой зоне штраф не грозит — надо лишь, чтобы портье позвонил в полицию и сообщил номер твоей машины. Так и действую. В ответ слышу, что не волнуйся, мол, все ОК.
С полицией действительно никаких проблем, но вот я отчаливаю и вижу, что знаки одностороннего движения развернуты не как в Google Street View, а в другую строну, что навигатор, который я возил с собой для подстраховки, тоже про эти знаки ничего не знает и вообще снова приводит к крыльцу отеля. Единственный возможный выезд из замкнутого круга перекрыт широким выдвижным штырем, торчащим из дорожного полотна. А рядом колонка, в которую, как я понял уже потом, надо совать деньги.
А в тот момент, ничего не соображая, мечусь, как заяц в западне. Закладываю круг пошире, наплевав на все подсказки, и утыкаюсь в зад автобусу, который как раз проезжает через подобное препятствие над ушедшим в дорогу штырем. Не долго думая, пристраиваюсь сзади и проскакиваю тоже. Уфф!
Видимо, там, в продвинутой Болонье, внезапно поменяли правила игры: отказались от штрафов, установили плату и штыри, соответственно переставив дорожные знаки. Но мне-то откуда об этом знать, тем более, что отелем ни о каких дополнительных расходах я предупрежден не был? Возможно, что-то не так сделал, но совесть чиста.
* * *
Вообще не нарушать правил в Италии невозможно. С установленной скоростью не ездит никто, если попытаешься ехать так, как предписывают знаки, подвергнешься обструкции со стороны других участников движения. И вообще, осознав, что вываливаться из потока — это значит создавать аварийную ситуацию, я попытался найти золотую середину. Например, тоннель по дороге в Сорренто. Изогнутый и узкий — по одной полосе в каждом направлении, разделен двумя сплошными. Знак «40», я еду 60. Сзади нервно сигналят и, не выдержав моей медлительности, обгоняют на скорости около 90. Одна машина, другая… В кривом тоннеле. Через две сплошные. Одинарную сплошную здесь вообще держат просто за осевую, обгону она на мешает.
На трассах то и дело встречаются знаки, предупреждающие об автоматическом контроле скорости на данном участке. Если не зазеваешься, успеешь снизить. Если зазеваешься… Я пару раз проскакивал, но кажется, обошлось. Хотя штрафную квитанцию, по итальянским законам, могут прислать в течение года.
Еще в Кампании и в Сан-Марино наталкивался на устройства, которые на довольно крупном экране показывают тебе твою скорость. Например, 89 вместо положенных 70 на горном спуске. Действует, как щелчок по носу. Но есть еще более эффективные средства. В городах кроме нескольких магистальных улиц все односторонние, причем два квартала в одном направлении, два квартала в противоположном. По прямой не проедешь, только зигзагами. За городом же при строительстве дорог закладывают лишние петли там, где, по всем нормам, можно было бы и спрямить. Цель все та же: не разгоняйся.

Дорожную полицию (Polizia Stradale) за 2,5 тысячи км видел один раз. Общались ребята с автомобилистом на обочине. Кажется, мирно. А вот парковочная полиция свирепствует. В том же Риме не раз наблюдал строгих дамочек, которые разглядывают чеки под ветровыми стеклами, фотографируют, выписывают квитанции. А следом ползет эвакуатор.
Правильно делают. Как турист заявляю. Потому что итальянские города сожраны автомобилями. Очень трудно сделать красивый снимок красивой улицы или площади, потому что нижние этажи зданий, тротуары, клумбы всегда загорожены телами машин или рогами мотоциклетных рулей. Впрочем, толпы зевак мешают не меньше.
* * *
Все ли рассказал? Да нет, конечно! еще полстранички с удовольствием бы отдал уличным музыкантам, еще абзац-другой — служащим общественных туалетов… А поездки в электричках, а шопинг… Боюсь, однако, что все это уже за гранью, разделяющей очерк и повесть. Так что — в следующий раз.

Автор текста и фотографий — екатеринбургский журналист Юрий Глазков. На следующих снимках автор запечатлен усилиями жены и дочери — Марины и Елизаветы Романовых.