Экспромт выходного дня - 1: Одоев - Белёв – Жабынь - Оптина Пустынь – Козельск

Вот, бывает, собираешься-собираешься куда-нибудь несколько лет – все никак ноги не дойдут, а потом бац – и в один момент срываешься с места. В мае мы умудрились отправиться в четырехдневную поездку с литературно-историческим акцентом. Так же и в конце августа в последние теплые выходные выяснилось, что у моего любезного супруга есть дела в Калужской области, недалеко от прославленной Оптиной Пустыни. В эту обитель мы успешно и безрезультатно уже лет шесть собираемся. А тут такой шанс: совместить дела с культурно-образовательной составляющей.
В путь отправились без ясного плана, но результат превзошел все ожидания. Которых, впрочем, особо и не было. Тем приятнее «разочароваться наоборот».

Итак, продолжительность маршрута: 2 дня, 800 километров.

Содержание: монастыря — три, памятника — три, музей-усадьба писателя – одна, партизанская поляна – одна.

Карта маршрута: Одоев — Белёв – Жабынь — Оптина Пустынь – Козельск – Брянск – Овстуг — Партизанская поляна


Тула — Одоев, 80 километров
Из нескольких вариантов маршрута до Оптиной Пустыни выбрали именно эту дорогу: сфера деловых интересов поездки была связана с этим районом, да и мне было интересно увидеть два старинных русских города (еще и Белёв), которые в качестве районных центров Тульской области сейчас активно продвигают себя в качестве объектов регионального туризма.
До Одоева (теперь это поселок) добирались привычной дорогой: по этой трассе ездим за грибами в леса под Суворовом, вот только на Одоев надо повернуть раньше. Дорога хорошего качества, не сравнить с тем, что было лет шесть-семь назад.
Одоев в качестве туристического центра в концепции развития регионального туризма занимает если не центральное, то уж заметное место, это точно. Упор делается на многовековую историю бывшего когда-то на этом месте Одоевского княжества, на событийный туризм, да еще старинный прикладной промысел: в окрестностях Одоева добывали особую глину для игрушек-свистулек, нареченных по названию деревни – филимоновскими.
В Одоеве есть даже специальный музей филимоновской игрушки. Спешу сразу откреститься от любви к этому виду декоративно-прикладного творчества: при всей моей любви к разным этнографическим штукам, развить в себе чувство восхищения глиняными поделками я не могу. Но в нашем регионе филимоновская игрушка завоевала авторитет, ее изготовлением занимаются на разных мастер-классах, есть детские кружки, да и среди сувенирной продукции игрушки из Одоева прочно обосновались.


На крошечный пятитысячный Одоев приходится сразу два музея: помимо уже упомянутого музея Филимоновской игрушки есть еще и краеведческий. И вот там выставлены уникальные экспонаты: зуб и бивень слона, обнаруженные при раскопках на территории современного Одоевского района.
Именно эти находки вызвали к жизни известный афоризм: «Россия – родина слонов»!
Есть в Одоеве еще одно напоминание о выдающейся силе меткого русского слова: памятник Кузькиной матери. Так вот, если кто не знал, мама Кузьмы выглядит именно так (фотография интернетовская, сами не пошли в глубь парка):


Если на словах выглядит все очень даже задорно и увлекательно, то на деле депрессивные улицы Одоева являют собой жесткий контраст с прекрасным природным окружением: холмами и лесами. Даже не хочется выходить из машины, вот и мы ограничились самым поверхностным знакомством.


Отправляемся дальше.

Одоев – монастырь Святого Макария Жабынского — Белёв, 50 километров

Продолжаем ехать по дороге почти отличного (на четыре с плюсом) качества.
Белёв – еще один районный центр Тульской области, в последние годы получивший внезапную известность и популярность в ЦФО (ну уж москвичи его точно хорошо знают!) благодаря возрожденному промыслу. Только это не глиняные свистульки, как в Одоеве, а вкуснейший десерт – яблочная пастила. Сегодня она завоевала авторитет и уважение под названием белевской, а изначально ее еще звали прохоровской – по фамилии купца Амвросия Прохорова, которому в светлую голову пришло изготавливать и продавать в столицах удивительное лакомство из пюре печеных яблок сорта антоновка, взбитого с патокой и яичным белком. И никакой муки!
Возрожденный промысел имеет успех: белевская пастила если еще и не подвинула тульский пряник с брендового пьедестала по узнаваемости, то уж по востребованности в качестве тульского гостинца яблочные буханки несколько лет являются куда более желанным подарком. Появились даже подделки: эти как раз с мукой в рецепте, остерегайтесь подобного суррогата!
У меня, откровенно говоря, были сомнения: откуда столько яблок для производства всей этой пастилы (хотя у нас она не всегда в магазинах, надо знать места продажи)? Так вот по дороге видели мы яблочные сады и ангары с объявлениями: «Купим яблоки и лом цветных металлов».

Кстати.
На днях увидела передачу «Бренды» по местному ТВ, где как раз был сюжет с фабрики по производству белевской пастилы. Процесс очень захватывающий: яблоки пекут в многоэтажных конструкциях, остужают, пюрируют, смешивают со взбитым яичным белком и сахаром, а затем получившуюся массу в виде пластов сушат в специальном помещении с температурой 70 градусов по Цельсию. Затем пласты склеивают белковой массой – и снова сушат. Из получившейся конструкции нарезают порционные буханочки, обваливают их в сахарной пудре и упаковывают.
Из полутора килограммов яблок получается один килограмм пастилы. Яблоки используются, помимо традиционной антоновки, и других сортов – но обязательно зеленые кисло-сладкие. Яблоки благодаря современным технологиям хранения доступны круглогодично, поэтому процесс изготовления пастилы сегодня – не сезонное, а постоянное дело.
Яблоки поступают из сельскохозяйственных предприятий области: на поставку продукции для изготовления пастилы работают 16 хозяйств. Так что белевская пастила – уникальный региональный продукт, да к тому же и очень вкусный.
Ссылка на фильм: о производстве белевской пастилы – с 20-й минуты

За несколько километров от въезда в Белёв – поворот на монастырь Святого Макария Жабынского. Это одна из главных достопримечательностей белевской земли, проехать мимо было бы неправильно.


Как рассказывает официальный сайт, история Свято-Введенского Макариевского Жабынского мужского монастыря начинается с 1585 года, основал его старец Онуфрий. Почему же тогда обитель носит имя Макариевский? А вот Макарий был священником, который возродил монастырь после полного опустошения, произведенного в 1615 году польскими войсками: пустынь была полностью сожжена, а братия перебита. Но обитель снова возродилась из пепла, и вся ее история вплоть до октябрьской революции – это история почтенного и уважаемого монастыря. Который в 1921 году был упразднен.
Героическая и трагическая страница в истории теперь уже бывшего монастыря – это 1941 год: в Жабыни стояли советские войска, в обители располагался штаб 250-го стрелкового полка, а на другом берегу Оки находились немецкие позиции. По монастырским церквям немцы вели прицельный минометный огонь.
То, что чудом уцелело от обстрела, в послевоенные десятилетия дружно доламывала детвора: с 1947 года в монастыре была сельская школа, а позднее – пионерский лагерь. И лишь в 1991 году территория монастыря была передана русской православной церкви – с этого момента обитель пережила свое второе возрождение.

Это, так сказать, история, а что мы встречаем на самом деле?

Монастырь довольно многолюдный в плане посетителей: мы застали несколько паломнических групп. На их микроавтобусах – специальные таблички: «Православные паломники». Группы – преимущественно из женщин почтенного возраста, но чувствуется, что они не в первый раз путешествуют вместе: знают, куда идти и что надо делать. Практически все поднимались к купели, расположенной на возвышенности над монастырем. Из источника внизу подъезжавшие на машинах набирали по десятку пятилитровых бутылей воды.


Мы такого опыта посещения монастырей не имеем. Но в этот раз я подготовилась: отправилась в поездку в платье, захватила шарф на голову и плечи укрыть. Заходим на территорию обители. Направились было по следам только что вышедшей из пристройки к церкви паломнической группы – натыкаемся на закрывающего двери священника.
— Что вы хотели?
— Не знаю, — у меня совершенно искренне плечи сами вверх взметнулись.
Ну а что мы хотели? Памятное место, историческое, святыня – вот и приехали посмотреть. Священник, видимо, понял, что мы не из числа все знающих завсегдатаев монастырской жизни, уже более мягко нас направил:
— Ступайте вот к тому храму, он открыт, вы сможете помолиться и приложиться к иконе.
Внутри никого не было, так что можно было спокойно осмотреться. Зная историю монастыря, становится понятна современная роспись стен, алтарь, только одна икона была здесь как послание из глубины веков: в массивном металлическом окладе.


Маленький монастырский садик с несколькими скамьями, отражение церкви в зелени заросшего пруда – вот это все тоже было как живое напоминание о прошлом.


Возвращаемся на дорогу, ведущую в Белёв, успевая сделать несколько фотографий городской панорамы со стороны реки Оки.


На въезде – факт о древней истории города: первое упоминание в летописи относится к 1147 году (так что Белев – ровесник Москвы).


Белёв находился на окраине русского государства, и даже в XIV веке входил в состав Великого княжества Литовского. С конца XIV века по 1558 год был центром Белевского княжества – здесь даже свои монеты чеканили. Во времена правления Ивана Грозного Белевская крепость вошла в засечную черту на южных рубежах Руси, и сам Иван Васильевич лично бывал в Белеве: приезжал осматривал рубежи и укрепления. Доподлинно известно, что царь останавливался в Спасо-Преображенском монастыре. В летописи упоминается, что Иван Грозный был здесь в 1565 году, но точное время основания монастыря неизвестно. За время основания монастыря условно принята дата – 1525 год. Как и монастырь в соседней Жабыни, обитель в Белеве в годы советской власти была закрыта.
В годы Великой Отечественной под Белевом шли бои – одни из самых ожесточенных в Тульской области. Региональные власти в прошлом году запустили поисковую экспедицию «Белевский рубеж», в ее открытии и в подъеме останков бойцов Красной Армии принимал личное участие нынешний губернатор Алексей Дюмин. Мой коллега входит в число поисковиков, так вот он рассказывал о боях в Белевском районе и соседней Калужской области – сейчас это место для постоянных поисковых операций. А ведь внешне сейчас все выглядит таким мирным и спокойным!

В Белеве мы остановились прямо под стеной Спасо-Преображенского монастыря, предварительно проехав мимо находящегося по соседству Крестовоздвиженского женского монастыря.
Вокруг и внутри монастырских стен идут ремонтные работы, и я, откровенно говоря, не была настроена на посещение внутримонастырской территории. Но здесь в буквальном смысле получилось: «Человек предполагает – Бог располагает». Я походила вокруг, пофотографировала надвратную церковь, домики вокруг монастырских стен.




И уже готова была отправиться дальше – но все-таки решили на секунду заглянуть внутрь.



И как же хорошо, что мы это сделали! Пожалуй, это место я теперь смело могу внести в число наиболее красивых и примечательных в Тульской области. Монастырь располагается на высоком берегу над рекой Окой, далеко-далеко вокруг простираются ровные поля, а над ними парят в вышине купола нескольких церквей – каждая по-своему примечательная.






На нас неизгладимое впечатление произвела церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы, ее интерьер — таких изначально белых высоких стен я не припоминаю, хочется, чтобы и в дальнейшем, после реконструкции, она сохранила свою подлинную красоту.






Очень сильное впечатление производят захоронения внутри монастыря: они создают какую-то завораживающую композицию, если так уместно будет выразиться.
Одна из добровольных помощниц монастыря взялась нам рассказать о сегодняшнем дне обители, причем недостаток знаний у нее компенсировался огромным энтузиазмом. Она даже все нас хотела отправить вниз по обрывистому берегу к роднику через заросли скошенной крапивы – но мы решили подождать благоустройства и появления все-таки когда-нибудь металлической лестницы.
Покидаем Белёв с чувством «не зря», теперь даже пастилу буду покупать уже совершенно с другим отношением!



Белёв – Оптина Пустынь — Козельск, 45 километров

Если штатный навигатор в машине упорно не желает прокладывать маршрут между двумя населенными пунктами – то он знает, что ожидает нашу труженицу-автомобилю, которая пашет всеми своими четырьмя колесами, не зная ни сна, ни роздыха с такими владельцами. Вот и в этот раз он не видел в упор этого участка и вел назад – через Калугу, лихо плюсанув к маршруту 70 километров. Но нам надо было именно напрямик – здесь находилась сфера интересов деловой части поездки. К тому же, айфон дорогу видел.
Некоторые сомнения во вменяемости «автобана» у нас, все-таки возникли: даже обратились с уточнением к двум невесть откуда взявшимся на выезде из города дпс-никам:
— До Козельска доедем?!
Доехать-то доедем, но дорога – как в сказке: чем дальше – тем страшней. Уже не раз имели удовольствие убедиться, что на третьестепенных дорогах между областями после последнего населенного пункта дорога исчезает в принципе и превращается в направление.


Вот тут я даже слегка порадовалась, что не успели машину помыть: через полчаса езды по такой дороге и окрестным полям нашу красотку было не узнать под слоем песка и пыли.


Но всему на свете приходит конец, даже последние километров пятнадцать проехали по совершенно нормальной асфальтовой дороге (это когда уже начались населенные пункты Калужской области).


В половине пятого вечера добрались до Оптиной Пустыни. Я опасалась, что время уже достаточно позднее, монастырь, живущий в соответствии со строгими правилами, уже может закрыться для посещения. Но в этот довольно поздний час парковка была полна автомобилями, автобусов, правда, уже почти не было. То, что они должны быть, сомневаться не приходится: Оптина Пустынь – одно из самых известных мест православного паломничества.


Вот сейчас я подобралась к самому сложному в своем рассказе: у меня нет права каким-то образом характеризовать многогранную деятельность прославленного российского монастыря, я человек совершенно далекий от того, что можно назвать «православным паломником» — а таких здесь, все-таки, большинство. И приезжают они помолиться, отстоять службу.
Тем не менее, я себя считаю человеком достаточно любознательным, уважающим историю своей страны, поэтому считаю совершенно правильным желание посетить столь знаковое место. Тем более, что у Оптиной Пустыни с русской литературой – давние связи. Достаточно сказать, что среди тысяч паломников здесь были Гоголь и Достоевский. Вот с этой точки зрения мы и попытаемся посмотреть на обитель. Кстати, почему «пустынь»?

«Пу́стынь — монашеское поселение в традиции православия, обычно удалённый от основного монастыря скит, располагавшийся в незаселённом людьми месте. Прежде пустынями называли небольшие мужские монашеские общины, имевшие обычно не более одного храма. В дальнейшем такой монастырь мог значительно вырасти в размерах, но сохранить в своём названии слово пустынь».



Случайных посетителей здесь нет: это понятно по дресс-коду. Длинные платья, покрытые головы, отсутствие косметики. Первый раз такое видела: помимо традиционных платков и юбок-фартуков для общего пользования перед входом здесь практикуются еще такие накидки-пелерины – для случаев, если одежда без рукавов. В таких веселеньких пелеринах даже мужчины щеголяли. Среди пестрой толпы посетителей монахи и священники выделяются издалека: когда человек в длинном черном облачении стремительно идет – он похож на огромную летящую птицу.


Первое впечатление, которое получаешь, вступив на монастырскую территорию, — это сад. Цветущий Эдем. Вдоль главной «улицы» напротив друг друга расположено несколько церквей. Так вот левая сторона – это сплошное утопание в цветах и зелени. Даже не верится, что когда начинались восстановительные работы в обители в конце 1980-х, заросли крапивы и бурьяна были выше человеческого роста. Сложно представить, что в годы советской власти здесь чего только не было – включая концлагерь для заключенных-поляков: более четырех тысяч польских военных отсюда были отправлены в Катынь. Сейчас в эту страницу истории монастыря невозможно поверить.





С правой стороны находятся захоронения: пожалуй, это одна из самых волнительных составляющих посещения монастыря.


Надписи на могильных камнях – это краткое жизнеописание, уважительное – и очень личностное. Прочитав такую эпитафию, можно сразу представить человека:

«Под сим храмом погребено тело Схимонаха Иоанникия. Он родом Калужской губернии, Жиздринского уезда, из пономарей села Толстошева. Поступил в число братства сей Оптиной пустыни в 1802 году, пострижен в монашество в 1806 году Сентября 19 дня, а в схиму 1810 году в Апреле месяце, в иноческих подвигах преуспевал в особенности послушанием, тихостию и кротостию с блаженною простотою и незлобием. Имел нелицемерную любовь к Настоятелю и ко всей во Христе братии. К церковной Божией службе притекал первый и исходил последний. Почил о Господе с миром 1815 года Апреля 30 дня. На 55 году от рождения своего, а тело его погребено Мая 2 дня в день недельный.»

«Иеросхимонах Платон, в мире Павел Степанович Покровский, сын священника Тамбовской губ., студент семинарии, был 12 лет наставником Липецкого Духовного Училища. В 1842 г. поступил послушником в Оптину Пустынь, где прожил 41 год. Знаток любитель нотного пения, он не малое время был регентом монастырского хора и обучал других пению. Под конец жизни был духовником богомольцев. пострижен в схиму, скончался 17 сент. 1884 г.»

«Схимонах Карп (Алексеев).… славный подвижник и слепец из крестьян. Подвизался в обители с 1833 г. по 1866 г., сперва звонарём, а потом более 20 лет в монастырской хлевне. Весь день проводил в тяжёлом послушании, а ночь почти всю в рукоделии и молитве. Кротость и молчание, со всегдашним самоукорением, приветливое обращение с братией и непрестанное понуждение себя на всё благое были отличительные черты сего подвижника. Скончался 13 марта 1866 г. По смерти лицо его стало так благообразно, что все удивлялись сему.»

А вот скромная надпись – для тех, кому имя и фамилия могут быть знакомы:
«Штабс ротмистр Сергей Николаевич Челищев, родился 30 августа 1823 г. Скончался 21 марта 1869 г. на 46 г. от рождения.»


Ровно в пять часов на монастырской колокольне грянул перезвон – да такой, что будто целая симфония; из открытых настежь окон всех церквей раздалось пение; почти все паломники, что только что были вокруг, вдруг все разом оказались внутри, за церковными стенами – признаюсь, сердце екнуло. Да что я — такие люди отсюда выходили с душевным волнением!


О посещении Достоевским Оптиной Пустыни я нашла очень интересную статью: «ДОСТОЕВСКИЙ И ОПТИНА ПУСТЫНЬ», автор — протоиерей Геннадий Беловолов, источник — журнал «Покров». Воспользуюсь выдержками из этой работы:

«Поездка Ф.М. Достоевского в Оптину пустынь в июне 1878 г. была одним из важнейших событий духовной жизни писателя. Вызванная личным переживанием смерти младшего сына Алеши, она во многом определила творческие идеи и характер романа «Братья Карамазовы». Встреча с Оптинским старцем Амвросием подвела итог многолетним духовным и творческим исканиям писателя.
Об этой поездке сообщают все биографии и биографические очерки жизни Достоевского. <…>
Достоевский пробыл в Оптиной пустыни три дня, или двое суток, что подтверждается также записью в монастырской «Книге записей приезжающих посетителей», где пребывание писателя помечено 25, 26, 27 числами июня».
Далее автор статьи уточняет, что эти даты были не случайными: 24 июня празднуется праздник Рождества Иоанна Предтечи, который являлся престольным праздником скита Оптиной пустыни. С этим праздником совпала скорбная для писателя дата – сороковины памяти сына Алеши (умер 16 мая 1878 г.). По мнению автора статьи, Достоевский приезжал в Оптину, имея и более конкретную цель — совершить поминовение сына на сороковой день его смерти:
«В монастырях традиционно заказывалось не только разовое поминовение, но оставлялось также поминовение на год, или на несколько лет, или так называемое вечное. Можно предположить, что Достоевский оставил поминовение на какой-то срок и имя «усопшего младенца Алексия» возносилось в Оптиной после Достоевского достаточно долго».
Общее впечатление о пребывании писателя в Пустыни отражено в книге «Воспоминания» жены Федора Михайловича — А.Г. Достоевской:
«Вернулся Федор Михайлович из Оптиной пустыни как бы умиротворенный и значительно успокоившийся и много рассказывал мне про обычаи пустыни, где ему привелось пробыть двое суток. С тогдашним знаменитым старцем отцом Амвросием Федор Михайлович виделся три раза: раз в толпе при народе и два раза наедине – и вынес из его бесед глубокое и проникновенное впечатление. Когда Федор Михайлович рассказал старцу о постигшем нас несчастии и моем слишком бурно проявившемся горе, то старец спросил его, верующая ли я, и когда Федор Михайлович отвечал утвердительно, то просил передать мне его благословение, а также те слова, которые потом в романе старец Зосима сказал опечаленной матери <...> Из рассказов Федора Михайловича видно было, каким глубоким сердцеведом и провидцем был этот всеми уважаемый старец».
Далее автор статьи делает неожиданный поворот:
«Однако есть еще один неучтенный «мемуарист» – сама Оптина пустынь. Дело в том, что посещение Достоевским Оптиной пустыни не осталось незамеченным и запечатлелось не только записью в «Книге приезжающих посетителей». Существуют отдельные высказывания Оптинских старцев о Достоевском, косвенные оценки и случайные суждения, предания и рассказы монахов.
<…>
Наиболее значительное суждение о Достоевском принадлежит великому Оптинскому старцу иеросхимонаху Амвросию (Гренкову; 1812–1891). Оно было зафиксировано и впервые опубликовано духовным писателем Е.Н. Поселяниным <…> Е.Поселянин опубликовал в «Душеполезном чтении» очерк «Отец Амвросий: его советы и предсказания», в котором привел слова старца Амвросия о Достоевском после их келейной беседы наедине: «Отец Амвросий постиг сущность смирившейся души писателя и отозвался о нем: «Это – кающийся».
<…>
Покаяние – начало и основа духовной жизни в христианстве. Акт покаяния является практическим выражением веры, ибо покаяние невозможно без объекта покаяния – Бога. Кающийся – значит сущностно верующий, правоверующий, православный. Глубина покаяния показывает степень облагодатствованности человека. В церковном смысле даже святость подвижника определяется мерою его покаяния.
Слова старца Амвросия о Достоевском можно без преувеличения назвать онтологической оценкой («постиг сущность») и высшей духовной «похвалой», когда-либо изреченной о писателе. В периодически возникающей, начатой еще Леонтьевым полемике о православности Достоевского необходимо прежде всего вспомнить это суждение старца Амвросия Оптинского, которое является словом святого преподобного отца Русской Православной Церкви.
Интересно сравнить отзыв старца Амвросия о Достоевском со столь же кратким, но совершенно противоположным по смыслу его отзывом о Л.Н. Толстом. И.Концевич со слов Эльмера Мода, «друга и биографа Толстого», описывает последнюю встречу Толстого и старца Амвросия в 1890 г. (за год до кончины последнего): «Войдя к старцу, Толстой принял благословение и поцеловал его руку, а выходя, поцеловал в щеку, чтобы избежать благословения. Разговор между ними был столь острым и тяжелым, что старец оказался в полном изнеможении и еле дышал. «Он крайне горд», – отозвался о нем отец Амвросий».
Покаяние и гордость – диаметрально противоположные понятия. Гордость – это отсутствие, невозможность покаяния, и, наоборот, покаяние – преодоление гордости. Пожалуй, о Толстом так кратко и так емко тоже никто не говорил».
И – неожиданный и парадоксальный вывод автора статьи:
«Литературный герой определил восприятие действительности. Роман «Братья Карамазовы» для русской читающей публики стал своего рода путеводителем по Оптиной».
Снисходительно относясь к желанию светских паломников найти «яркие подробности» пребывания знаменитых писателей в обители, оптинские монахи сложили «легенду о сломанном стуле», которую можно отнести к жанру монастырского – или околомонастырского – фольклора. Якобы во время эмоционального и яркого разговора Достоевского и отца Амвросия писатель сломал стул!
«Достоевский, пробывший в монастыре всего три дня, тем не менее остался в памяти Оптиной преданиями и легендами, реальными и вымышленными. Посещение Достоевским Оптиной пустыни стало не только для Достоевского событием его духовной жизни, но, как мы видели, также было примечательным событием и для истории самой Оптиной пустыни.
Можно сказать, что Оптина приняла Достоевского и запечатлела в своей памяти его образ. Более того, есть основание утверждать, что Достоевский соединился с образом Оптиной, так что уже невозможно понять и представить себе писателя без Оптиной или вне Оптиной, как, впрочем, наверное, и Оптину нельзя представить без Достоевского».

Если еще раз окажусь рядом – постараюсь снова оказаться в монастыре, только обязательно надо экскурсию заказать заранее.
Хотя дальше нам надо было ехать на Козельск, мой всезнающий супруг сначала поехал на Калугу, затем развернулся – и назад. Это дало возможность увидеть панораму монастыря в лучах вечернего солнца.



Козельск – «злой город». Это так хан Батый про него сказал. И то правда: два из пяти месяцев «зимней кампании» против Руси 1237-1238 года знаменитый полководец потратил на Козельск. Еще из школьного курса истории Отечества мы помним о беспримерном героизме защитников города. Конечно, особенности нашей страны таковы, что реальных свидетельств этих страшно далеких лет мы не увидим просто так. Но упоминаний о роли скромного Козельска в отечественной истории на улицах города немало.





Быстро проехав по Козельску, мы решили подвести промежуточные итоги. Для этого отправились в комплекс «Карс»: наша красотка страшно нуждалась в мойке, да и нам не мешало бы поесть и освежиться. Пока ждали заказ в ресторане (кстати, люля там был действительно вкусный), составили планы на ближайший вечер.
Культурная программа сегодняшнего дня была выполнена. Дальше я предложила заночевать в Калуге и на следующий день добраться до двух объектов – Никола-Ленивец и Полотняный завод. Муж углубился в свои бумаги и объявил, что я ни разу не угадала: сфера его интересов находится в районе трассы М3 на участке между Судимиром и Жиздрой, а оттуда ближе ехать не в Калугу – а в Брянск.
Позднее я поняла, как хорошо, что мы не попали в Никола-Ленивец: с 17 по 20 августа там проходит очередной фестиваль, а находиться в изо всех сил фестивалящей толпе – это удовольствие, не доступное моему пониманию.
Поэтому в Брянск – так в Брянск!
окончание здесь