Алтайское ожерелье. В поисках красоты 2

начало тут

Часть первая. Дождливая и прохладная.

“И даже не смей думать, что ты можешь
не выдержать”
Э. Хемингуэй

День первый. Каракольская разминка.
19 августа, в семь часов утра, мы четырьмя экипажами покинули гостеприимный Барнаул и под моросящим дождиком покатили в направлении Горного Алтая. Дождь в дорогу, говорят к удаче. Может быть. Не берусь спорить. Но этот дождь точно был каким-то странным. Его редкие, мелкие и холодные капли, при небольшой ловкости позволяли проскальзывать между ними не намокая.
Мы – это одиннадцать человек, на четырех подготовленных к серьезному бездорожью джипах. Костяк команды традиционно составили постоянные участники многих совместно проведенных путешествий. К ним присоединились несколько новых любителей приключений. Мы надеялись (и наши надежды полностью оправдались), что все они проявят себя с лучшей стороны и удачно вольются в наш спаянный годами, ветрами, дождями, бродами, пустынями, тысячами километров и крепкими чаями коллектив. У кого-то из них уже был опыт туристских поездок, кто-то впервые оказался в условиях походной жизни.


Фото 7. Команда «Алтайского ожерелья» на фоне Северо-Чуйского хребта.
В горах Алтая мы проводили спортивную экспедицию “Алтайское ожерелье”, шестой — высшей категории сложности, если выражаться сухим языком квалификационных требований спортивного туризма. Ожерелье – очень романтичное название! И очень точно передающее смысл. Именно ожерельем мы назвали извилистую нить нашего маршрута, на которую собирались нанизывать драгоценные жемчужины — неповторимые красоты гор Алтая. Ко многим из этих сокровищ, приходилось добираться по сложным, едва видимым старым колеям, по узким конным тропам, пересекая горные реки и перебираясь по каменным осыпям. До некоторых из этих мест автотуристы ещё не добирались. На отдельных отрезках нашего путешествия к нам присоединялись дополнительные экипажи.


Фото 8. Пока ещё все чистенькие.

Итак, в путь! На родине Василия Макаровича Шукшина, в алтайском селе Сростки, за стойками крупного торгово-закусочного комплекса, подкрепились безликими беляшами с чашкой чего-то невнятного, категории “три в одном”. А ведь, когда-то, лет двадцать назад, на весь Чуйский тракт славились сростинские пирожки с картошкой, капустой, грибами. Были они каких-то великанских размеров, тем не менее всегда свежими и вкусными. Торговали ими всего лишь три тетушки, которые выносили к дороге укутанные вафельными полотенцами ведра с горячей выпечкой и большие бидоны со свежим молоком. Хватало всем. Останавливались возле них дальнобойщики “СовАвтоБийска”, гонявшие в братскую Монголию фуры со строительными грузами и цистерны с бензином или соляркой, рейсовые автобусы, дважды в день следующие по маршруту Бийск – Горно-Алтайск, да редкие, по тем временам, автомобилисты. Ну, что же, к сожалению, ностальгией правильный вкус домашних пирожков современным пекарям фастфуда не привьешь. Покатили мы дальше. Пока ещё все по асфальту.


Фото 9. Здание Горно-Алтайского Национального музея.

По пути к начальной точке нашего маршрута, в столице республики Алтай, городе Горно-Алтайске, для нас была организована научно-познавательная экскурсия по краеведческому музею. Главная изюминка экспозиции — покоящаяся в специальном помещении, стилизованном под “мавзолей”, знаменитая “алтайская принцесса”. Это хорошо сохранившаяся мумия молодой женщины скифского исторического периода, обнаруженная новосибирскими археологами в 1993 году, во время раскопок одного из курганов, долгое время укрывавшему свое содержимое, благодаря оледенению внутренней полости, на плато Укок. Мало того, в верхней части кургана было обустроено ещё одно, более позднее захоронение тюркского воина, уже разграбленное мародерами ещё в средние века. Несомненно, это тоже способствовало сохранности нижнего, тогда не найденного вандалами, более древнего погребения. Тело извлеченной из саркофага женщины было украшено причудливыми татуировками в виде сказочных животных, одета она была в изысканные одежды. Рядом с мумией были обнаружены останки шести жертвенных лошадей со всей амуницией, предметы быта, богатой домашней утвари. Подобным образом скифы хоронили особ высокого происхождения. Многие исследователи считают, что, возможно, женщина эта была представительницей шаманских или жреческих слоев высшего уровня, поскольку погребена была в стороне, отдельно от других родовых захоронений.


Фото 10. Так, по мнению ученых, выглядел курган «алтайской принцессы» в момент захоронения.

После обнаружения уникальной находки, моментально ставшей мировой археологической сенсацией, её вывезли и поместили для научных изысканий в лабораторию Новосибирского музея этнографии, где для сохранности “принцессы” были созданы все необходимые условия. Возраст мумии 2,5 тысячи лет. При жизни она была довольно молодой особой примерно 25 лет и умерла от рака молочной железы четвертой степени. После проведения анализа ДНК, определилось ее индоевропейское происхождение. Что, впрочем, не помешало местным шаманам считать укокскую “принцессу” прародительницей алтайцев, несмотря на то, что местное население однозначно принадлежит к монголоидной расе. Алтайцы свято верят, что “их жрица” охраняла врата подземного мира, с тем, чтобы нечистые духи не вырывались на свободу и не бесчинствовали.


Фото 11. А вот так выглядела когда-то сама «Принцесса Укока». Смоделировано на основе компьютерной графики.

Страсти вокруг несчастной мумии накалились сразу после мощного землетрясения 2003 года в районе отдаленного села Бельтир. Затем, на Горный Алтай обрушился сильнейший град, небывалые весенние паводки, смывающие мосты и строения на своем пути, в результате экономических кризисов, поползла вверх кривая самоубийств в республике. На тот момент, “принцесса” находилась ещё в Новосибирске. Старожилы, известные шаманы, коренные жители, некоторые политики выдвинули требования по поводу вывезенной “Белой госпожи” алтайского народа. Мол, если вернуть мумию на родину, прекратятся природные катаклизмы. Идя на встречу пожеланиям людей, было принято решение о проведении реконструкции Горно-Алтайского краеведческого музея им. Анохина, с целью создания мавзолея с особыми климатическими условиями, обеспечивающими сохранность подобного археологического объекта.
В результате продолжавшегося несколько лет строительства, музей приобрел новый оригинальный архитектурный облик. Скаты крыши пристройки теперь напоминают горные склоны и древние курганы, в глубинах которых спрятаны до поры, до времени алтайские исторические и геологические сокровища. Спуск по ступеням каменной лестницы вниз, в цокольный этаж, к мемориальному комплексу “укокской принцессы”, наглядно демонстрирует внутреннее устройство могильного кургана. В этом же сокрыта попытка примирить алтайскую общественность с существующими реалиями — вроде как “принцесса” покоится не на поверхности, а в “земле”. Торжественно размещена она здесь была в 2012 году. Но лежать спокойно бедняжке, видно, никак не суждено. Местное население настаивает на её перезахоронении, теперь окончательном. Один суд по этому поводу уже состоялся. Пока научная общественность смогла отстоять свое право владения бесценным экспонатом…
Доступ к мумии разрешен строго по определенным дням, в ограниченное время, согласно графику, составленного работниками музея и утвержденного на уровне Эл-Курултая (Государственное собрание) Республики Алтай. Для нас было сделано редкое исключение.

Фото 12. Внутреннее убранство алтайского аила.

Конечно же, музей богат не только наличием “алтайской принцессы”. Множество залов экспонируют различные археологические находки, природные объекты, наскальные рисунки, геологические ценности, животный мир, историю строительства и реконструкции Чуйского тракта, быт, легенды и культовые предметы коренных жителей Республики Алтай. К сожалению, экскурсовод наш объяснялся “сухим, ученым языком”, что превратило знакомство с обширными и интересными материалами в скучное перечисление соответствующих исторических дат и эпох.
Под музыку все того же монотонного дождя, мы покинули храм краеведческой науки, в селе Усть-Сема пополнили баки топливом и двинулись по Чемальскому тракту, который бежит по правому, “курортному” берегу реки Катунь, соединяя собой многочисленные кемпинги, гостинцы и базы отдыха, во множестве выросшие на пике после перестроечного туристического бума. Тысячи отдыхающих тянутся сюда летними выходными, дабы дохнуть свежего горного воздуха и считать себя посетившими горы бывалыми путешественниками. Через несколько километров после деревни Узнезя, мы повернули на добротную гравийку, ведущую к верховьям реки Куюм, вдоль русла которой можно подняться к Каракольским озерам — украшению таежного хребта Иолго и первой знаковой точке нашего “ожерелья”. Возле почерневших от времени и дождей нескольких изб поселка Нижний Куюм, твердое покрытие дороги закончилось. В этом селе похоронен известный исследователь Алтая, композитор и этнограф Андрей Викторович Анохин. Это его именем назван музей, который мы с утра посетили в Горно-Алтайске. Перед грунтовой колеёй, водители стравили давление в шинах джипов примерно до одной атмосферы, и мы начали наш первый, так сказать, разминочный, подъём в поисках красот, по мокрым уступам горного хребта.

Фото 13. Первые таежные километры.
Вначале все было довольно неплохо: двигатели урчали ровным рокотом, колеса исправно справлялись с возложенной на них задачей отталкиваться от мокрой, покрытой многочисленными лужами земли. Но по мере продвижения вперед и увеличения крутизны подъема то один, то другой автомобиль начинали вязнуть, вроде бы в неглубоко промокшей глине, своей вязкостью более всего напоминавшей вазелин или теплое сливочное масло. Вот тут-то, редкие капли дождя, не беспокоившие нас на асфальте, показали свою истинную вредоносную сущность.


Фото 14. Чуть выше стало значительно грязнее.

Резина быстро замыливалась, не обращая никакого внимания на свой развитый грунтозацеп и систему самоочистки, машину выбрасывало поперек колеи, все надежды на понижайки и усиленное давление ногой на педали газа к видимым результатам не приводили. Автомобили упрямо сопротивлялись, как бы недовольно, но ответственно заявляя — мол, ехать дальше не хочу, а без помощи лебедки принципиально не поеду! Попытки передвигаться по поросшей сочной травой обочине тоже не добавили скорости движения. Уклоны временами попадались такие, что грозили опрокидыванием высоких машин, да и деревья зачастую росли слишком близко к траектории пути. Это заставляло возвращаться на грязелиновую колею. Не особо сложный для подготовленных джипов подъём, постепенно превратился в мучительную, монотонную работу для всех участников экспедиции.


Фото 15. Поворот с подъёмом.
Серьезно помогали лебедки, с помощью которых машины медленно преодолевали критические участки. Но через несколько сотен, а то и десятков метров, экипажам приходилось вновь заниматься разматыванием тросов, цеплянием корозащиткой за крепкие стволы берез или елей, чтобы автомобили могли переползти ещё каких-нибудь пять-семь шагов. Часть людей насквозь промокли, резко навалилась усталость. Возможно, потому ещё, что слишком уж велика оказалась эмоциональная разница между светлыми музейными залами днем и расквашенной дождем, зябкой и туманной речной долиной вечером. Плащ-дождевик, купленный перед поездкой в подмосковной электричке — “болоневый, удобный, с надежной пропиткой, есть все размеры” — сразу же протек по плечевым швам, якобы снабженным этой самой пропиткой.


Фото 16. Вот уже и цвет авто определить сложно.

Трава ростом по колено, а то и по пояс, эффективно нагружала дождевой влагой одежду и обувь, обреченно возившихся с вызволением своих машин из грязи штурманов и иных членов экипажей, пытающихся помогать им или, хотя бы, просто заснять на фото творящиеся безобразия. Всё романтическое настроение и желание разглядывать красоту равнодушных ко всему таежных склонов куда-то пропали, потому что грязно, холодно и мокро. Совсем, как в старой туристской песне Александра Дулина:

«Сырая тяжесть сапога,
Роса на карабине,
Кругом тайга, одна тайга,
Лишь мы посередине»


Фото 18. Пошли в ход лебедки.

Все затмили мысли про то, что было бы не плохо переодеться в сухую одежду. И перебраться из кроссовок в резиновые сапоги. Впрочем, каждый понимал, что сухое тут же станет мокрым, а запас, скажем, штанов был далеко не безграничен, да и сапоги не у всех москвичей имелись в наличие. В общем, грязно, холодно и мокро. Да это не ожерелья, а цепи какие-то, кричал возмущенный мозг!
“Иногда ожерелья
Становились оковами,
Замирали машины,
Грязью липкою скованы,

Но с рычанием нервным,
След теряя нечеткий,
Выгрызали свободу,
Расплетая лебедки“
Ближе к вечеру ещё и резкий ветер разгулялся вдоль речной долины, добавляя безрадостных красок в этот стылый сюжет.
Так получилось, что первый день путешествия совпал с днем рождения одного из организаторов всего нашего мероприятия, автора маршрута и просто хорошего парня Володи Седых. В связи с этим, мы планировали выбрать удобное красивое место, встать на ночлег пораньше, установить палатки, приготовить праздничный ужин… Вместо этого пришлось около семи вечера, под продолжавшимся дождем, остановиться на первой же, относительно ровной, полянке, сразу после брода через вяло несущую свои мутно-коричневые воды речку Элекмонар. До этого места просто-напросто негде было разбить лагерь. И дальше опять же, начинался затяжной подъём на хребет Иолго.


Фото 20. Мокро, грязно, но все равно красиво!

Наконец-то, появилась возможность сменить промокшую одежду на сухую. Ну, а уж, когда команда собралась под тентом в кают-компании, то там всем сразу стало тепло, уютно, весело и празднично. Мы долго и много поздравляли именинника, да и бурханили не слабо – угощали местных духов крепким алкоголем, дабы задобрить и убедить их поделиться теплой, а, главное, сухой погодой на ближайшие две недели.

Продолжение там