Mararía. Capítulo 2.

Часть 1.

Опубликовав начало книги, мне пришлось призадуматься, а всё ли я правильно делаю. Мои сомнения подтвердились. Получается суховато. Благодаря мнению моих друзей и, перечитав ещё раз свой перевод, мною были сделаны определённые выводы. Но, в то же время, считаю, что именно таким образом мне удалось передать читателю атмосферу того времени и того места, где происходят события. В дальнейшем попробую изменить акцент с внешнего вида людей, героев этих историй, на их взаимоотношения.

Capítulo 2.

Пять километров бодрой походкой. Дорога не казалось тяжёлой, упала вечерняя прохлада и ноги, затёкшие от долгого сидения, сами несли меня по дороге, ведущей в Femés. Солнце было готово вот-вот коснуться воды своим раскалённым телом и я невольно залюбовался кровоточением горизонта, едва различимого в багрянце заката. И вот, почти достигнув двух высоких холмов – Аталайа и Тинасор, я отчётливо увидел Femés, казавшийся дремлющим в гамаке между этими исполинами. Опасения покинули мою голову, а с губ сорвались благодарственные слова в адрес Pedro el Geito о том, что его драндулет не заглох где-нибудь на подступах к деревне и мне не пришлось ночевать в голой саване под открытым небом, поддерживая огонь ветками сухого чертополоха.
Дома Фемеса оказались достаточно причудливыми, скроенными на восточный лад по библейским мотивам, огороженные стенами, с хлебными печами, выложенными в больших дворах, колодцами, хлевами для домашнего скота, куполовидными крышами. Да, Femés казался восточным селом, невероятным образом принесённым на остров вместе с африканскими горячими ветрами, гонящими пески из пустыни Сахары или скопированным неким архитектором, наблюдавшим миражи.
Добравшись до первых стен, я услышал подвывание тимпле (разновидность испанской гитары), в аккомпанементе сверчков. Остановился, чтобы осмотреться. Деревня казалась безлюдной. Дома стояли отдельно и достаточно далеко друг от друга, над ними возвышалась церковь, выполненная в византийском стиле. Располагалась она, как и положено, в центре селения на небольшом склоне.
-Ээээ!
Я развернулся в прыжке, испугавшись внезапного звука. Маленькая фигура приближалась со стороны церквушки. Это был мужчина. Толи сутулый, толи горбатый и непонятного возраста. Он шёл улыбаясь, вернее, имел на лице гримасу, которая никуда не делась после его остановки рядом со мной.
-Я Marcial. Готов услужить Вам.
-Здесь есть гостиница?
Горбатый снял сомбреро, чтобы почесать голову.
— Да, вернее, нет. Но Isidro сдаст Вам комнату. Пойдёмте со мной.
Он не переставал лыбиться. Глазки его были маленькими и очень живыми.
— Приехали что-то купить?
— Нет.
— Получить долги?
— Нет.
— Чтобы купить землю?
— Нет.
— Ладно…
Он выдвинулся немножко вперёд, ведя меня на мерцающий лучик света.
Исидро оказался вполне нормальным человеком, производящим впечатление опытного, умудрённого жизнью. Голубоглазым и седовласым. Одет в рубашку с закрученными рукавами. Обнажённые руки были сильными и загорелыми. Он стоял в дверях ночлежки, загораживая собой проход, и пристально смотрел сквозь ночь на склон Тинасора.
— Доброй ночи!
— Доброй ночи!
Горбун приблизился к Исидро.
— Сеньор прибыл, чтобы остаться. – шептал он в ухо. – Чтобы остаться.
Isidro посмотрел мне в глаза. Это не был любезный взгляд, но не было в нём и ничего угрожающего.
— Можете пройти в дом.
Ночлежка Исидро и деревенское казино оказались объединены в одно заведение. В побелённой комнате с одним окном в углу находилось с дюжину бутылок и бочка вина, подпёртая двумя здоровенными булыжниками. Рядом с окном разместился ветхий стол с керосинкой по центру, за которым восседал мужчина в сомбреро, носившим густые усы и обладал китайским разрезом глаз.
— Садитесь, дружище.
Горбатый тоже поторопился занять место, оставшись сидеть с приклеенным к краю стола носом и открытым ртом, пристально наблюдая за ползущим по стене тараканом.
Исидро подошёл к бочке и наполнил три стакана вином. Marcial оторвал взгляд от таракана и внимательно осмотрел Исидро, который ставил стаканы на стол. Один перед мужиком в шляпе, второй передо мной, а третий оставил себе. Горбун развернул взгляд на стену c выражением довольного глупердяя.
Вино имело благородный цвет и крепкий вкус – вкус земли, кислого винограда, бочкового дерева. Я почувствовал на нёбе его аромат и жар, побежавший по венам через всё моё тело.
— Сейчас раскинем партейку. Сдавайте карты, сеньор Себастьян. А ты, Marcial, отнеси чемодан гостя в его комнату. Горбатый воткнул мне в предплечье свои ногти.
— Ты оплатишь мне стакан вина? Оплатишь, правда?
Улубался, но из его глаз едва не лились слёзы.
— Сеньор оплатит мне стакан. — заверил он. — Только один стакан!
— Отнеси чемодан, Marcial! — пркрикнул Isidro.
Он послушно взял чемодан и вышел хныкая. А сеньор Себастьян достал видавшую виды колоду карт, изношенную, со стёршимися рисунками, заломленными краями и начал её медленно тасовать.
— По сколько скидываемся? — спросил.
— Просто так.- Сказал Исидро.
— Хорошо, просто так.
Мне протянул, чтобы я снял, затем начал было раздавать, но задержался. Вдалеке послышался лай собаки.
— Это Риполь.- сказал Исидро.
Сеньор Себастьян остался напряжённым, вслушиваясь в тявканье, которое становилось всё ближе. Убрал колоду в карман брюк и выругался.
— Проклятое животное! Никогда не опаздывает.
Поднялся на ноги и вышел не прощаясь, чего-то ворча и положив руку на свою ягодицу. Лай стал совсем близко и сеньор Себастьян гаркнул:
— Иди, иди уже!
Исидро, вдруг, стал пристально изучать моё лицо, чему-то улыбаясь.
— Сейчас девять вечера. — сказал он. — Жена сеньора Себастьяна всегда отправляет собаку в это время. Не любит, чтобы её муж задерживался. Если собака поймает его здесь, внутри, то будет кусать его за щиколотки. Риполь обученная собака.
Это было вынужденное объяснение. Исидро не был любителем поговорить. Это присутствовало в его взгляде, его лице, его голосе. На мгновение в дверях появилась женщина, закутанная в чёрный платок.
— Исидро. — мягко позвала она.
— Иду.
Женщина растворилась в тишине. Исидро поднялся.
— Я принесу Вам парочку яиц, чтобы Вы поужинали, вернее, пришлю их с Марсиалем.
Перед тем как уйти, он подошёл к бочке, наполнил бутыль и поставил её на стол.
— Если она опустеет, можете снова её наполнить. Marcial скажет Вам, где Ваша комната. Спокойной ночи.
Я ненадолго остался в одиночестве в этой выкрашенной белилами комнате с кривыми стенами. Ветерок качнул пламя свечи, кукарача достиг потолка и там замер, ну а на меня нашло сладостное чувство удовлетворения.
Marcial явился через полчаса с одним яйцом на тарелке. Взял стул поставил его напротив меня, наполнил стакан вином, не затрудняясь спросить разрешения. Выпил его одним глотком, потом изобразил улыбку, сопровождаемую ослиным криком.
— Хороший бульончик.
Щекнул языком и налил следующий стакан. Его малюсенькие глазки приобрели бриллиантовый блеск. Губы сложились бабочкой, как если бы он хотел поцеловать воздух. Затем был третий стакан и длительное разглядывание меня с нескончаемой грустью.
— Расскажи мне что-нибудь о деревне. — попросил я.
— Что Вы хотите услышать?
— Я слышал, что здесь происходят какие-то вещи.
Снова раздался ослиный рёв.
— Да, есть вещи. Есть ведьма…
Сквозь его губы начала сочиться длинная прозрачная слюна. Он пристально посмотрел на меня, вдруг грохнулся на пол и начал одержимо орать:
— Отведи меня домой! Отнеси меня домой!
Я подхватил его, как тюк и забросил себу на плечо. Он начал ёрзать и тутже меня оседлал, обвив ногами талию, а руками шею. Ноша не показалась мне тяжёлой и я вышел наружу. Вовсю светила луна, поля были покрыты серой дымкой. Мы прошли по узкому переулку между двух каменных домов.
— Двигайся наверх. Наверх по этой тропинке.
Это была узкая тропа, уходящая в гору. Я преодолел двести метров, оставив деревню позади внизу, которая выглядела черным пятном на сером фоне. Начала сказываться усталость.
— Далеко твой дом? — спросил его.
Горбун ещё сильнее сжал ноги, причиняя мне боль.
— Иди наверх! Иди, иди!
Я чувствовал, как он приклеился ко мне и это было отвратительно. Это был осьминог — студенистый и живой. Его руки меня душили всё больше. А он начал хихикать.
— Быстрее! Быстрее!
Я посмотрел вперёд, но не увидел никакого дома. Только пепельный склон и звёздное небо.
— Быстрее! Быстрее!
Он стал пинать меня по заднице и снова заорал по ослиному, и потом опять пинок. Эти серии шалостей заставили усомниться в его болезни и, самое ужасное, в его проживании на этой горе.
— ¡Arre! ¡Arre! — визжал он.
Мне удалось сбросить его. Он упал на спину и завыл от боли, но продолжил цепляться за мою шею. Пришлось добавить ему удар в челюсть. Он начал царапать мои ноги, чем и заработал себе чаевые, словив пинок в грудь. Marcial прокатился несколько метров вниз и застрял в колючем кустарнике. Я не стал ждать чего-то большего и пошёл вниз под светом луны, напоминавшей рыбий глаз. Слева выделялся белый квадрат местного кладбища. Виделись даже кресты, чёрные и заваленные. В глубине располагалась церквушка толи побольше, толи поменьше той, что в деревне. Через какие-то мгновения мне показалось, что слышу причитания горбуна. А на тропе между домов, вдруг, появился силуэт человека. Я ускорил шаг. Да, высокая фигура в чёрной накидке. Почувствовав внезапный страх, я замер неподвижно, пригвождённый к дороге. Эта тень пронеслась мимо, как-будто меня не существовало. Я даже не услышал учащённого дыхания, только лёгкое перемещение воздуха. Естественно, это была женщина, я смог увидеть как она шла с босыми ногами. Хрупкая старая женщина, крепкая и уверенная в себе одновременно. Я остался наблюдать как она поднялась вверх по тропе, где и нашла Марсиаля, который всё ещё жалобно стонал. Когда я добрался до ночлежки Исидро, обнаружил, что до сих пор горит свеча. Isidro что-то записывал в тетрадку с засаленными страницами. Я ему рассказал про горбатого.
— С ним нужно быть осторожным.- сказал он мне. – Он бессовестный плут. Забыл предупредить Вас, чтобы не давали ему вина.
Затем подал мне ключ от комнаты и указал, где она находится. Мы простились до следующего дня. Перед тем как идти спать, я ещё раз прогулялся до кладбища, потом в направлении церкви, наслаждаясь ночной прохладой и тишиной. Оказалось, что я не одинок – в каких-то десятках метрах брела та самая чёрная фигура. На её спине сидел огромный тарантул, вцепившись ей в шею. «Едва ли это ведьма Фемеса» — подумалось мне. Комната моя оказалась узкой, с железной скрипучей кроватью. Коробка служила ночным столиком. Я сбросил ботинки и вытянулся на пружинах. Пение петуха меня совсем не смущало.

Продолжение.