Разноцветная палитра Востока.

(Узбекистан глазами казахстанца)


Бегло проглядывая интернет, обратил внимание на любопытную деталь. В постах путешественников, посетивших Среднюю Азию, редко кто может обойтись без характерных для данного региона штампов. Ну, типа: «Восток-дело тонкое» или там «Ташкент – город хлебный»…
Я решил не нарушать традицию, озаглавив свои «путевые заметки» с некоторой долей пафоса и патетики (смотри выше). Хоть и, строго говоря, заголовок ни о чем по смыслу, но главное — звучит солидно и даже несколько витиевато. Эдак «по-восточному».
Не знаю, удастся ли мне самому обойтись без определенных штампов в своем повествовании? Но попробую. Вообще-то стремительно меняющийся мир и так зачастую не оставляет камня на камне от некоторых заскорузлых представлений о том или ином уголке нашей планеты. За примером далеко ходить не нужно. Взять хотя бы страну, в которой я живу. Пыльный и такой по-добротному «совковый» Целиноград буквально на наших глазах превратился в модерновую Астану, изобилующую перлами (в хорошем смысле) суперсовременной архитектуры и градостроения.
Это при том, что некоторые россияне, даже проживающие совсем рядом, по ту сторону границы, до сих пор считают, что здесь, в Казахстане, по улицам бродят верблюды и большинство населения живет в юртах. Таких бесподобных в своей наивности граждан встречал лично. А вот верблюдов, к своему сожалению, на севере республики за всю жизнь не видел ни разу. Только «на югах» — по-моему, начинают они изредка попадаться на глаза где-то в районе озера Балхаш, не раньше…
Астану я вспомнил, конечно же, не просто так – к ней мы еще вернемся. А рассказать собираюсь про удивительное в своей самобытности государство Узбекистан, настоящую «жемчужину Востока»… ну вот, еще один штамп. Ладно-ладно, последний.
Но пускай узбекам будет приятно. В конце концов, их страна оставила у меня стойкое «послевкусие» настоящей восточной сказки. В которой, как выяснилось, можно почувствовать себя реальным действующим персонажем…


23-25.04.2018 Ташкент. В Узбекистане многое устроено по-иному. Это чувствуется уже в аэропорту города Ташкента, куда мы прилетели рейсом из Астаны. Толпа встречающих находится за пределами самого здания аэропорта, за ограждением. То есть попросту на улице. Как впоследствии выяснилось, эта практика распространяется также и на железнодорожные вокзалы. Внутрь можно пройти только через специальные пропускные пункты по предъявлению паспорта и проездного документа.
В результате на самих вокзалах «лишних» людей нет. Такой разительный контраст со старым астанинским железнодорожным вокзалом, к примеру! Где всегда в наличии толпа народу и где в зале ожидания на скамейке рядом с тобой может преспокойно отсыпаться дурнопахнущий бомж.
Проводникам в узбекских поездах (между прочим, очень ухоженных и чистых) не приходится надрывать глотку перед отправлением, выгоняя из вагонов провожающих. Все провожающие остаются за пределами вокзала. Поэтому посадка-высадка, особенно на скоростные проходящие поезда, происходит очень быстро. Как только перрон опустел — а никого из посторонних там нет, и машинист это видит в зеркало – поезд тут же трогается. При посадке в одном из городов в «Афросиаб» (высокоскоростной фирменный электропоезд) я убедился, что двух минут, оказывается, вполне достаточно, чтобы забрать с перрона всех пассажиров.
Ташкентские таксисты, впрочем, ничем не отличаются от своих международных собратьев. С ходу заряжают как минимум две цены за проезд по адресу. Поторговаться с ними, естественно, тоже можно. И даже нужно. Но это если ты разбираешься в конъюнктуре здешних цен и хотя бы слегка — в топографии города. Однако подобные нюансы в незнакомом мегаполисе становятся понятны только спустя некоторое время. Спасибо нашему ташкентскому другу, который, встретив в аэропорту, ловко провел нас между Сциллой и Харибдой, отбившись от навязчивых предложений. Метрах в пятистах от вокзала уже можно спокойно поймать частника и доехать куда нужно по вполне адекватной цене, не переплачивая. Кстати сказать, это правило работает во всех узбекских городах. Главное – прорваться через кордон «профессионалов» возле самого вокзала (что не так-то просто), а дальше в городе таксисты становятся вменяемыми…




Оказалось, что Узбекистан – это мир автомобилей «Шевроле». Машины с таким логотипом тут можно встретить на каждом шагу, причем в очень нестандартных сочетаниях, непривычных нашему глазу: Chevrolet Matiz, Nexia, Damas, Labo, Spark… Продолжать можно долго: Captiva, Orlando, Malibu, Lacetti, Cobalt – каких только разновидностей не увидишь на улицах Ташкента! В республике весь модельный ряд, который выпускает в городе Асака холдинг General Motors-Uzbekistan, продается под брендом «Chevrolet».
Но за 10 дней пребывания в Узбекистане я практически не видел «Шевроле-Ниву» — автомобиль, чрезвычайно популярный в Казахстане. Только во дворе моего дома в Павлодаре ежедневно стоит несколько таких «Нив». А единственная и далеко не новая машина этой марки встретилась в многонаселенном Ташкенте только в самый последний день пребывания. Я сам, знаете ли, поклонник данного бренда и владею «Шевроле-Нивой» (в просторечии Шнивой) 2017 года выпуска. Почему такой распространенный в наших краях автомобиль остался невостребованным у наших соседей, для меня, признаться, загадка.
Может, тому причиной отменные по большей части дороги? Конечно, судить я могу только о тех, по которым довелось проехаться на четырех колесах: помимо Ташкента, в окрестностях Самарканда и по пути к древнему городу Хива. Тут шоссейные дороги ухожены, имеют добротное покрытие и практически везде в наличии разделительный бордюр между полосами движения. Но неужто в Узбекистане совсем отсутствует бездорожье? Крайне сомнительно…




Ташкент, конечно, вполне европейский город. Чистый, уютный, хорошо спланированный и грамотно обустроенный. Буйная зелень затеняет его широченные проспекты уже в апреле. К слову, вернувшись в Астану в первых числах мая, мы снова увидели голые ветки деревьев даже без намека на листья. Более того, пришлось снова надевать на себя демисезонные куртки и застегивать их под самый подбородок. Разница в температуре с Ташкентом оказалась более чем в двадцать градусов!
Поэтому можно смело констатировать факт, что время для активного передвижения по Узбекистану мы выбрали самое подходящее. Весна и осень – благоприятный сезон для тех, кто желает как можно больше увидеть в этой стране. Летом же здесь бывает слишком жарко.
За 10 дней мы побывали в шести городах (включая столицу). Причем расстояние между Ташкентом и самой отдаленной точкой нашего путешествия Хивой – 1000 километров. График, без сомнения, чрезвычайно напряженный, но зато поездка получилась интересная и насыщенная очень яркими впечатлениями. Ташкентский знакомый, который заранее купил нам все билеты на поезда, до мелочей продумал и сам маршрут. Выходило так, что ночью мы передвигались, отсыпаясь в купе, а на все самые «вкусные» в историческом плане города (Самарканд, Хива, Бухара) у нас выходило по два полных дня с ночевкой по месту пребывания.
В общем, по прибытию в Ташкент мы сразу получили на руки целую пачку железнодорожных билетов. И занимательный квест по городам Узбекистана стартовал.
Старту предшествовала одна немаловажная деталь. Связанная, кстати, с посещением пункта обмена валюты. Разменяв в оном 300 долларов, я немедленно ощутил себя настоящим миллионером. Рассовывая по карманам два с половиной миллиона сумов (которые мне посоветовали взять пятитысячными купюрами – для удобства при расчетах), я реально начал наполнятся чувством собственной важности. Пухлые пачки кредиток в карманах – такое подзабытое уже ощущение из первой половины 90-х! – вообще странным образом бодрят и добавляют адреналина в кровь…
К цыганам, что ль, податься? На рысаках, с шампанским?! Э-эх, загуляем…
(Наверное, на волне мимолетной фантазии меня занесло в тот момент в Ташкент конца XIX века, когда он с 1865 года входил в состав Российской империи и был главным городом Туркестанского генерал-губернаторства, а также центром Ташкентского уезда в составе Сырдарьинской области. В те времена Ташкент — местопребывание генерал-губернатора и командующего войсками Туркестанского военного округа, станция Среднеазиатской железной дороги, административный и торгово-промышленный центр русских среднеазиатских владений)


Подозрительно-хмурый взгляд полицейского, охраняющего обменник – чего это клиент завис у окошка? — быстро опустил на землю. В воздушном шарике случайной фантасмагории прожгли прозаическую дырочку… Ох, не забалуешь в современном Ташкенте! Стражи порядка имеются здесь в большом количестве и попадаются на каждом шагу. При спуске в подземные переходы, на входе в метро, во всех присутственных местах, да и просто на улицах – тебя обязательно просканируют во всех смыслах. Максимально вежливо, корректно, но и столь же неотвратимо, как бой курантов на Спасской башне Кремля в канун Нового года…
Впрочем, упомянутый факт в Узбекистане, строго говоря, меня совершенно не напрягал. Я вообще имею привычку обращаться к стражам порядка за советом в своих передвижениях по другим странам: как пройти, проехать, где остановиться. Могу и «за жизнь» немного потолковать, если время позволяет…
Столкнуться пришлось с другим: некоторые полицейские в Ташкенте (видимо, родом из глубинки) практически не говорят по-русски. Доброжелательность чувствуется, то бишь помочь они бы рады (это видно), но…
Языковой барьер, знаете ли. И в некоторых уголках Узбекистана для русскоязычного путешественника данный момент уже может стать достаточно серьезной проблемой.


25-26.04.2018 Самарканд. Три часа на поезде Ташкент – Самарканд пролетают практически незаметно. В просторных вагонах, с удобными креслами и столиками, на которых разложены газеты, с бесплатным зеленым чаем, который разносят энергичные проводники, передвигаться по стране одно удовольствие. На экранах больших мониторов транслируются музыкальные клипы и сюжеты на узбекском языке. Обращает на себя внимание стилистика, в которой выполнены клипы. В них не увидишь обнаженных женских тел (которыми изобилует российское ТВ) и диких в своей несуразной эклектике нарядов эстрадных фриков (естественно, от самых модных московских кутюрье). При всем при том телевизионный продукт в Узбекистане весьма качественный и по картинке, и по режиссуре. Только ненавязчиво пропагандирует он, что совершенно очевидно, совсем другие вещи. Упор сделан на семейные ценности, любовь, дружбу, взаимоотношения с окружающим миром природы. В тональности узбекского эфира, как мне показалось, абсолютно отсутствует агрессия. Иначе как предельно миролюбивым и столь же жизнеутверждающим его трудно назвать…
Возможно, в том числе и поэтому люди в Узбекистане отличаются удивительным радушием и доброжелательностью. Особенно в так называемой «глубинке». В Самарканде, в Ургенче, в Бухаре на вопрос как добраться до нужного нам места в обсуждение тут же включался весь автобус. Строго говоря, услуги такси в этих городах по нашим понятиям просто копеечные – в любую точку города можно добраться примерно за 50-100 тенге. Но я всегда предпочитаю проехаться по незнакомому городу в первую очередь на общественном транспорте. Информация, которую получаешь от местных жителей, дорогого стоит. Ни интернет, ни буклеты турбюро и отелей никогда не дадут подробной информации о настоящей жизни, которой живут горожане: какие здесь реальные (не декларируемые) зарплаты, сколько стоят коммунальные услуги или как, например, относятся люди к региональным чиновникам и к центральной власти. Что вообще в их городе по-настоящему заслуживает внимания? Ведь «фасад», предъявляемый заезжим туристам в целях популяризации, далеко не всегда соответствует истинной «изнанке жизни»…
В такой тактике имеются и сугубо меркантильные соображения. В недавнем путешествии по китайской провинции Хайнань (кому интересно, может прочитать об этом здесь:), где наличествует конкретный языковой барьер – ну не говорит подавляющее большинство китайцев ни по-русски, ни по-английски! – знающие люди посоветовали нам обращать внимание на то, где питаются сами китайцы. Там, где их много в обеденное время – туда и нужно идти. И цены будут приемлемыми, и пища вполне съедобной и качественной. Ну не дураки же китайцы, десятой дорогой обходят места, где их шустрые собратья впаривают иностранным туристам то же самое (а иной раз и худшее) по заоблачным ценам.
В общем, алгоритм действий бюджетного туриста в разных странах не слишком-то различается. Местные везде отлично знают, где пообедать вкусно и дешево. И где покупать без переплаты…
Наш отель Abdu Bahodir-2 (как оказалось, неподалеку имеется такой же под номером 1, и оба они принадлежат одному хозяину) расположился в Старом городе, с симпатичными узкими кривыми улочками, в переплетении которых до сих пор царит дух средневековья. Сам отель заслуживает безусловной похвалы, ибо внутри него начинаешь ощущать себя в той самой восточной сказке с гуриями и джиннами – настолько гармонично там подобраны детали интерьера (старинный фарфор, кумганы и все дела). Многочисленные лестницы, террасы, надстройки оплетены зеленью и это придает внутреннему дворику особый уют и неповторимую индивидуальность.




Самарканд сам по себе – олицетворение древности. История города уходит в глубь тысячелетий. Не зря его называют Городом Знаменитых Теней, свидетелем смены многих исторических периодов. Споры по поводу истинного возраста города до сих пор не утихают. Согласно священной книге зороастрийцев «Авесте», Самарканду около 2800 лет. По версии арабского историка Абу ан-Несефи ему 3700 лет, а по представлениям некоторых других не менее авторитетных арабских историков – более 4700 лет. Сами узбеки говорят, что Самарканд такой же старый, как сама Земля. Безусловно, он является одним из самых древних городов мира, как и другие первые центры человеческой цивилизации — Вавилон и Мемфис, Афины и Рим, Александрия и Византия…
На протяжении своей истории город видел на улицах полудиких саков и массагетов, железные фаланги греко-македонских войск, полчища жестоких каракитаев. Город противостоял разрушительному нашествию арабов, которые несли с собой новую религию – ислам. И орды Чингиз-хана обрушивались с огнем на мирные дома Самарканда. Он был столицей империи Тимура, протянувшейся от реки Инд до пролива Босфор. А после смерти этого полководца власть над империей перешла его сыновьям и внукам. И Самарканд с окрестностями достался внуку Тимура – Улугбеку. Улугбек правил городом в течение 40 лет. Он практически не участвовал в завоевательных кампаниях, но много раз посещал другие государства для изучения их культуры и традиций. Улугбек был великим ученым, астрономом и математиком, и потому собирал многих ученых людей из разных стран для научных исследований в своем городе.
Однозначно не случайно философы и поэты древнего мира придумывали для Самарканда разные потрясающие эпитеты: Зеркало мира, Сад души, Лик Земли, та же пресловутая Жемчужина Востока. Великолепие его исторического ядра, где (на значительном удалении друг от друга) расположены площадь Регистан, архитектурный ансамбль Гур-Эмир, мечеть Биби-Ханум, некрополь Шахи-Зинда, могила святого Донияра, обсерватория Улугбека – вообще трудно поддается описанию словами. Скорее, можно только воочию насладиться всем блеском и великолепием этого города. Я перечислил лишь главные достопримечательности (да и то далеко не все), но за недостатком времени побывать везде возможности у нас просто не было. Пришлось выбирать.


Я не ставлю здесь цели проводить «виртуальную экскурсию» по Самарканду — в интернете информации хватает с избытком. Несколько слов о наиболее ярких впечатлениях.
Рассказывать, допустим, о площади Регистан не имеет смысла – о ней не написал только ленивый. Мне представляется особенно интересной именно ее история. «Регистаном» вообще называли главные площади в городах Среднего Востока. Так что самаркандская площадь просто является наиболее известным Регистаном. С момента первой постройки на площади и по сегодняшний день прошло немало времени – шесть веков. В конце XVII века Самарканд пережил сильный экономический упадок, и статус столицы был отдан Бухаре. Торговцы Великого Шелкового пути начали обходить город стороной, в некогда прекрасных зданиях медресе стали жить дикие животные. Лишь в 1875 году, уже под протекторатом России, Самарканду вернули былое торговое значение, а площадь Регистан выровняли и замостили.
Что касается Советской власти, то она с 1918 г. прекращает деятельность всех медресе как духовных школ. И в последующее время сооружения продолжали страдать в том числе от природных разрушающих факторов: землетрясения, неблагоприятные погодные условия. Большая часть облицовки стен и расписной декор были утрачены.
Но нужно отдать должное, именно советское правительство отдало распоряжение отреставрировать весь Регистан и присвоить ему статус значимого исторического памятника на Великом Шелковом пути. Реставрационные работы длились много лет и закончились незадолго до распада Советского Союза. Ученым приходилось буквально по крупицам собирать интерьер зданий и мелких фасадных фрагментов, восстанавливая все художественные элементы.
Соответственно, то обличье, в котором сегодня можно видеть Регистан – это кропотливая работа сотен реставраторов. Если бы в советское время не было принято решение восстановить уникальные творения, возможно, нашему взору так никогда и не предстал этот великолепный древний памятник. Кстати, в 2001 году Самарканд был официально включён в список Всемирного наследия ЮНЕСКО…




Мы не поленились и через древнее городище Афросиаб прогулялись к достаточно отдаленной, но и чрезвычайно, на мой взгляд, интересной (а также исторически значимой) достопримечательности Самарканда – обсерватории Улугбека.
Именно во время правления внука Тимура Самарканд превратился в один из центров науки. Учителя Улугбека привили ему любовь к наукам и искусству, и он проявил себя как талантливый исследователь в астрономии и математических науках (геометрии, тригонометрии), хорошо знакомый с трудами своих предшественников. Итогом научных работ Улугбека являются так называемые «Новые астрономические таблицы», содержащие изложение теоретических основ астрономии и координаты свыше тысячи звезд. Таблицы получили широкую известность в Европе (изданы в Оксфорде в 1665 году), в Индии и Китае. Приведенные в них сведения, а также существенно уточненные Улугбеком значения продолжительности года, наклона эклиптики к экватору и прецессии имели большое значение для астрономии.
Научные труды Улугбека появились благодаря уникальной обсерватории, которую он воздвиг в Самарканде. Главным стационарным инструментом здесь был гигантский квадрант, размещенный внутри цилиндрического здания диаметром 48 метров, остатки фундамента которого найдены при археологических раскопках. Верхняя часть его меридианной дуги (размером более 40 метров) достигала плоской крыши здания, а ее нижняя часть (до 11 метров) сохранилась до сих пор в скальной траншее…




Строго говоря, продолжать в таком же духе, рассказывая о Самарканде, можно до бесконечности. Все же для меня главным было почувствовать дух этого города, его атмосферу и хотя бы немного прикоснуться к быту живущих здесь сегодня людей. Такая возможность представилась буквально на второй день пребывания. Прямо с утра, выйдя из ворот отеля и немного покрутившись по закоулкам старого города, мы попали… прямиком на таджикскую свадьбу.
Собственно, мы просто проходили мимо открытых ворот одного из домов, где велись последние приготовления к торжеству. И прошагать мимо нам не дали, а тут же усадили за стол, который в мгновение ока наполнился различными яствами. Глядя на шикарнейший плов с янтарно-прозрачным рисом и огромным куском аппетитного разварного мяса, я ужасно пожалел, что десять минут тому назад плотно позавтракал в отеле. На вкус плов оказался, конечно, столь же замечательным, как и по виду. Он до сих пор стоит у меня перед глазами, ибо сил хватило, как говорится, только на «попробовать». Честно говоря, удержаться было невозможно, да и хозяев обижать не хотелось.
К нам подсел один из «авторов» данного блюда Хамид (точнее будет сказать, плов готовил его ученик). А через некоторое время выяснилось, что Хамид является не только «мастером плова», но по совместительству и таксистом. Который за небольшую плату согласился свозить нас за пределы Самарканда, к пещере Хазрата Дауда (Святого Давида). Что интересно, это святой, почитаемый сразу в трех мировых религиях: у мусульман, христиан и иудеев.




Самая, пожалуй, известная пещера Узбекистана находится в 40 километрах к юго-западу от Самарканда, на горной вершине поблизости от села Аксай. Она окутана множеством легенд, которые из года в год пересказываются местными жителями паломникам, приезжающим просить помощи у святого, исцеления от болезней или исполнения заветного желания.
Насколько я понял, по арабской версии легенды, библейский царь Давид был отправлен Господом в Азию проповедовать единобожие. Хазрат Дауд, как называют его мусульмане, своими проповедями разгневал живших здесь зороастрийцев и те стали преследовать его. Дауд укрылся в горах и, взмолившись к Богу, смог руками раздвинуть камни и укрыться в горе.
По другой распространенной версии, Давид искал тайное место, чтобы отдохнуть перед битвой с Голиафом. Джинны перенесли его в горную местность неподалеку от Самарканда, но ифриты (сверхъестественные существа в арабской и мусульманской культуре, которые упоминаются в «Тысяче и одной ночи») нашли его и принесли на своих спинах великана Голиафа. Тогда Давид обратился с молитвой к Богу с просьбой спрятать его, ибо пока не был готов к битве с Голиафом. И веруя, что Господь защитит его, начал рыть углубление в каменной скале, вдруг ставшей в его руках «мягче воска». Так он прошел вглубь скалы, оставив ни с чем разъяренного Голиафа, бессильно колотившего дубиной по камням…
(В таком вот духе подается информация. Не берусь судить, что здесь имеет хоть какое-то подобие исторических корней, а что нет. Вообще-то в нашем горном оазисе Баянаул тоже имеется почти аналогичная пещера под названием Коныр Аулие. И она за последние два-три десятилетия обросла какими-то удивительными легендами, в которых фигурирует не кто-либо, а сам библейский Ной (?!!). Раньше – хорошо помню – и название у пещеры было несколько иное, и историю ее увязывали в рассказах совсем с другим персонажем. Совсем не библейским, кстати…)




Считается, что в пещере Хазрата Дауда исполняется любое, даже самое невероятное желание. Чтобы добраться до нее, нужно преодолеть 1303 ступени, ведущие круто вверх на пик горы, где находится старинная мечеть. Затем нужно спуститься на 200 ступеней вниз, к самой пещере, которая длиной до 60 метров и высотой местами до 15. Она представляет собой темный туннель, в конце которого вроде как можно увидеть отпечатки ладоней и ступней Дауда (я, признаться, как-то не увидел; видимо, плохо смотрел). Говорят, загадывать желание нужно прикоснувшись к ним.
На протяжении всего подъема вдоль лестницы тянутся торговые ларьки, где можно купить воду, лекарственные горные травы, шкуры диких животных и разные сувениры. Но преодолеть более 3000 ступеней (туда и обратно) по силам не каждому паломнику. Местные жители предлагают взобраться на гору на ослике или лошади. Эти варианты мы решительно отвергли, поглядев на весьма пожилых дедушек и бабушек, упорно преодолевающих ступень за ступенью. Одному из наших попутчиков, которого пришлось обогнать где-то на середине подъема, оказалось ни много ни мало 84 года. Конечно, он вскоре отстал от нас. Но судя по энтуазизму, с которым седобородый бабай (старик по-узбекски) преодолевал путь наверх, до пещеры он обязательно добрался…
Лично для меня в этом святом месте, пожалуй, наиболее занимательным было полностью погрузиться в абсолютно аутентичную узбеко-таджикскую атмосферу (с некоторой «примесью» других национальностей Востока, которых в Узбекистане тоже хватает). Среди большой массы паломников у пещеры мы оказались единственными европейцами. И нужно отметить, вокруг царила исключительно дружелюбная атмосфера. Узнав, что мы из Казахстана, люди с интересом расспрашивали о жизни в нашей республике…




27-28.04.2018 Ургенч-Хива. Вообще Ургенч (Гурганч, Гургандж, Джурджания, Куня-Ургенч) — бывшая столица Хорезма, древний исчезнувший город. За прошедшие века он не раз бывал полностью разрушен, в том числе Чингисханом и Тимуром. Но окончательно люди покинули его только спустя 300 лет после последнего разрушения, когда Амударья, истоки которой находятся на Памире, в очередной раз отступила от прежней столицы. В течение веков река, протекавшая по территории ханства, обеспечивала водный путь в Европу. Но при этом несколько раз радикально меняла своё русло. И последний поворот Амударьи в конце XVI века погубил Гургандж. Теперь развалины древнего Ургенча находятся в Туркмении.
Современный же Ургенч расположен на территории Узбекистана, почти у самой границы с Туркменистаном. Оба города оказались разделены не только временем, но и государственной границей. Новоургенч был основан сравнительно недавно, в начале ХХ века. Поэтому здесь фактически нет достопримечательностей. Зато будучи административным центром небольшой Хорезмской области, с трёх сторон окружённой Туркменией, Ургенч играет роль крупного транспортного узла в регионе.
Здесь проходят железнодорожные линии, соединяющие север и юг Центральной Азии. В черте города находится международный аэропорт, способный принимать самолеты любого типа и ежедневно обслуживающий рейсы из Ташкента, Москвы, Санкт-Петербурга и других городов мира.
Для нас же главное, что Ургенч соединен с Хивой уникальной 35-километровой троллейбусной линией (наверное, одной из главных достопримечательностей Ургенча). От вокзала к остановке троллейбуса приходится добираться на автобусе, в котором нам опять же дают исчерпывающую информацию о самом городе, количестве жителей и о местах, мимо которых проезжаем. Один из случайных попутчиков, как оказалось — учитель географии, который наслышан о нашем регионе, но никогда в нем не бывал. Названия Иртыш, Экибастуз, ЭТЭК, Павлодарский тракторный завод приводят его в восторг: «знаю-знаю, читал и даже представляю, где все это находится». Впрочем, удовлетворить свое любопытство в полной мере ему не удалось, потому как через несколько остановок он сошел. От него мы, тем не менее, успеваем получить полный расклад по нашему маршруту. Что очень помогает, ибо водитель автобуса, как выясняется, по-русски не говорит вовсе.




Наконец, на троллейбусе по отличной дороге едем в сторону Хивы. У меня уже есть ощущение чего-то крайне необычного, потому что много читал и слышал об этом городе. Менее года назад мне довелось посетить «ворота в Русский Туркестан» — маленький городок Форт-Шевченко в Мангистауской области Казахстана (об этом путешествии можно прочитать здесь: https://avtoturistu.ru/blog/%D0%BF%D1%8F%D1%82%D1%8C_%D0%B4%D0%BD%D0%B5%D0%B9_%D0%BD%D0%B0_%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%B3%D1%8B%D1%88%D0%BB%D0%B0%D0%BA%D0%B5.story). Там я долго, несмотря на обволакивающую 40-градусную жару, простоял перед постаментом, известным как Куик-Паша. Что можно перевести как «опальный, горелый царь». У него весьма необычная история. Чугунный памятник с бюстом Александра II был поставлен в окрестностях Новопетровского укрепления (впоследствии Форт-Шевченко) в 1893 году, к 20-летию победы над хивинцами. А в 1919 году, после установления в этих краях Советской власти, памятник просто не мог не навлечь на себя гнев освобожденного пролетариата. Казахи, не долго думая, обложили памятник дровами и подожгли, надеясь расплавить, но лишь подкоптили – отсюда и прозвище. Русские революционеры призвали на помощь не огонь, а воду. И утопили постамент в Каспийском море, где он пролежал до 1967 года. Извлекли его из морской стихии военные близлежащего гарнизона, командир которого смог убедить вышестоящее руководство, что Постамент Свободы – не царский, а исторический памятник. Официальная легенда теперь гласила, что это памятник освобождения казахов от хивинского феодального гнета. И в 1978 году постамент нашел, наконец, свое нынешнее место в музее.
Литой на имперском Воткинском заводе, постамент имеет на себе надпись: «Старшие чины Мангышлакского экспедиционного отряда, участвовавшие в Хивинском походе 1873 года…», и далее перечислены имена 22 участников.


Об этом памятнике с весьма бурной историей я в своем очерке о Мангышлаке не стал упоминать (всякий письменный материал имеет свои пределы). Но тогда, в августе 2017 года, проглядывая имена на постаменте Куик-Паши, я вполне живо представлял себе, какой боевой путь через бескрайние пустынные пространства проделали эти люди без малого 150 лет тому назад. Ведь Мангышлак и его окрестности в южную сторону – это что-то космическое в своей пустоте. «Богом проклятая земля. Ни деревца, ни кустика. Пустыня, настоящая пустыня…» — писал Тарас Шевченко, прослуживший в этих местах семь лет.
Теперь же мы въезжаем в город на современном и даже можно сказать экзотическом междугороднем (!) троллейбусе. Хива, в течение веков жившая своей замкнутой жизнью под защитой Каракумов, Кызылкумов и Амударьинских болот, по праву снискала себе титул «города-музея», архитектурные памятники которого относятся к числу уникальных ценностей мирового значения. В 1997 году город отпраздновал своё 2500-летие. Но ведущиеся здесь археологические раскопки показывают, что в основании ряда сравнительно «молодых» остатков зданий лежат древние слои, относящиеся к VI и ещё более ранним векам до нашей эры. Окружённый мощными стенами исторический внутренний город Хивы Ичан-Кала — жемчужина Хорезмского оазиса — объявлен ЮНЕСКО памятником Всемирного наследия.
Уже в IX-XII веках, кроме множества исламских учебных заведений, в Хорезме успешно действовали крупные центры науки: астрономии, математики, медицины, химии. «Домом мудрости», фактически академией наук, которую создал в Багдаде тогдашний правитель Аль-Мамун, руководил выходец из Хорезма Мухаммад-аль-Хорезми. В IX веке его фундаментальные труды по математике, географии, геодезии были известны в Европе и не утратили своего значения до наших дней. Огромное научное наследие оставили Аль-Бируни, Агахи, Наджм ад-дин Кубра и другие ученые и богословы, чьи имена также связаны с Хорезмом…




Наш отель «Исламбек» находится за крепостными стенами, внутри старого города. Одно из окон в номере отеля смотрит прямо на городскую стену: вид, прямо скажем, не слабый! И практически все архитектурные шедевры Хивы как раз сосредоточены в её городском ядре Ичан-кале. Далеко ходить не нужно, в отличие от Самарканда… Ичан-кала — настоящий средневековый «город в городе»; в окружающих его мощных стенах четверо ворот, по каждой стороне света. От западных ворот к восточным пролегает одна из главных магистралей, вдоль которой сосредоточены основные впечатляющие сооружения.
На крышу отеля (как, заметил, и многих других в старом городе) можно свободно подняться и пофотографировать. Хива в этом смысле вообще отличается удивительной «свободой нравов» для туристов. Никто и нигде тебя не одергивает, не окрикивает, не тормозит. Ходи где хочешь, снимай что заблагорассудится. За исключением, конечно, тех мест, где необходимо заплатить за проход – такие, естественно, тоже имеются. И как-то сразу вспомнился мне дворец Монплезир в Петергофе под Санкт-Петербургом – где немедленно и очень жестко пресекается любая попытка что-то отснять на фото или видео. Причем чуть позже очень дорогие фотоальбомы с теми же самыми внутренними интерьерами дворца можно прикупить у гидов в экскурсионном автобусе.
(Замечу в скобках, что не во всех городах Узбекистана так же благополучно с возможностью пройти и что-то посмотреть. В Самарканде, например, несколько удивил дисбаланс между ценами для прохода в монументальные медресе площади Регистан: Улугбека, Шердор и Тилля-Кари — для «местных» и для иностранцев. Граждане Узбекистана могут приобрести билеты по 2000 сумов, а для «всех прочих» эта цена в пятнадцать (!) раз больше — 30000 сумов. Хотя ведь не все иностранцы такие куркулистые, как американцы или, допустим, германцы. Вокруг и иностранных студентов с совершенно очевидными тощими кошельками тоже было множество)
С крыши отеля обозревается, по сути, вся древняя Хива. И вид этот завораживает. Перед взором предстает город из восточной сказки. Небо пронзает вереница минаретов, над плоскими крышами домов возвышаются купола мавзолеев и мечетей, сверкающие голубыми изразцами пештаки (порталы) средневековых медресе вздымаются над галереями затененных лоджий, зубчатые стены крепостных стен перемежаются с монументальными порталами городских ворот. Среди лабиринтов улочек выделяются ханские дворцы, окружающие дворики с нарядными айванами (в исламской архитектуре «айван» обозначает сводчатое помещение, с трех сторон обнесённое стеной и открытое с четвёртой стороны).




Привлекает внимание необычный силуэт минарета Кальта-Минар, словно срезанный до середины. Массивный ствол его, изысканно украшенный широкими и узкими поясами глазурированного кирпича, свидетельствует о том, что он замышлялся грандиозным, величественным сооружением, главной вертикалью города. Но после смерти правителя, при котором сооружался минарет, он так и остался недостроенным,
Рядом с Кальта-Минаром — медресе Мухаммад Амин-хана, крупнейшее из сохранившихся здесь зданий высших богословских учебных заведений и едва ли не самое большое во всей Средней Азии. Недаром над входом выведена надпись на арабском языке: «Это прекрасное здание вечно будет стоять на радость потомкам». Надо отметить, что у Мухаммад Амин-хана вообще было стремление ко всему величественному и масштабному. Он задумал и воплотил в реальность возведение грандиозного медресе. В его планах было построить и высочайший в мире минарет. По замыслу, высота минарета должна была достигнуть 80 метров и «обогнать» минарет Калян (46 метров) в Бухаре и Кутуб-Минар (78 метров) в Дели. Однако хан погиб в сражении с туркменами во время своего похода на Хорасан, а грандиозный проект строительства высочайшего минарета остановился на отметке 29 метров, получив в результате имя Кальта — Короткий.




Все это хочется как можно быстрее оценить, что называется, с близкого расстояния, «пощупать глазами» непосредственно на местности. И при непосредственном контакте общее очарование от созерцания архитектурных артефактов только усиливается. Удивительна по красоте мечеть Джума. На входных дверях её сохранилась датировка строительства: 1778-1782 годы. Но вот 210 колонн мечети, поддерживающие кровлю, имеют возраст гораздо старше — в диапазоне от XII до XV веков. Колонны примечательны своей удивительной стройностью, богатой орнаментальной резьбой. Они были доставлены сюда с других древних построек и потому каждая колонна уникальна и внешне не похожа на другие.
На территории Куня-Арка — Старой крепости — расположен дворец Мухаммад-Рахим-хана, с богатым и необычным декором внутреннего убранства: стены зала отделаны резьбой по ганчу (особая смесь из гипса, глины и лёсса) с окраской. Соседнее двухэтажное здание — это гарем. Здесь множество богатых палат, жилых комнат.
У ворот Палван-Дарваза находится целый ансамбль зданий. Особое место занимает главный дворец хивинских ханов Таш-Хаули. Совершенно неповторимы архитектура его многочисленных апартаментов, декоративное убранство. Здесь и орнаментальная резьба по дереву, и майоликовые облицовки, и фигурные картуши. А неподалеку расположен 45-метровый минарет Ислам-Ходжа, увенчанный сквозным фонарем с куполом наверху…




Впрочем, я невольно увлекся перечислением, которое по большому счету ничего не дает читателям. К тому же я не экскурсовод. Мне всегда гораздо интереснее заглянуть «за ширму» — туда, куда туристов не водят. В Хиве только половина старого города отдана на откуп приезжих гостей (иностранцев там полным-полно). А в другой половине по-прежнему живут люди. Такое впечатление, что там ничего не изменилось за последнюю тысячу-другую лет. Тут можно обозреть крепостные стены в их подлинном, не подреставрированном состоянии. Увидеть древнейшие склепы, теснящиеся один к другому в углах крепости, образованных этими стенами. Старые захоронения, как нам сказали, обозначены в том числе и своеобразными пучками длинных шестов с развевающимися по ветру разноцветными лоскутами ткани.
Виды, которые открываются с крепостных стен в этой, совсем не туристической части города, изумительны по своей «первобытной» красоте. Если вдуматься, то старый город, по сути, один большой некрополь. Поэтому прогулка по нему ночью, доложу я вам, «сдвигает сознание» почище любого наркотика. Границы времен размываются настолько, что перестаешь понимать, в каком веке ты находишься. От нашего XXI века не остается абсолютно никаких реальных ориентиров. Кроме разве что электрического света, подсвечивающего откуда-то из будущего (?) древние купола минаретов и медресе…




На обратном пути в Ургенч на следующий день мы впервые столкнулись с тем фактом, что в троллейбусе вообще никто из окружающих нас не понимает. Вокруг ехала одна молодежь, как потом оказалось – учащиеся какого-то местного колледжа. Благодаря женщине-татарке (жительнице Казани, приехавшей в Хиву к своей сестре), худо-бедно владеющей местным наречием и выступившей в качестве «переводчика», удалось немного пообщаться с молодыми людьми. Как выяснилось, русский язык в процессе учебы им преподают раза два или три в неделю. Но качество обучения такое, увы, что ни говорить, ни понимать собеседника они толком не могут. Примерно так же, помнится, мы в моем детстве учили в школе английский…

29.04.-30.04.2018 Навои-Бухара. Что касается Хивы и Бухары, то нужно понимать, что эти два государства в дореволюционные времена никогда России не принадлежали. Из завоевания во второй половине XIX века Кокандского ханства российские императоры извлекли полезный урок. Который заключался в простой истине: сознание среднеазиатского населения находилось на таком уровне, что разрушение старых феодальных структур ничего по сути не давало. Европейское «цивилизованное» управление здесь буксовало. Население продолжало считаться только с собственными ханами и беками и жить по своим законам. Все попытки цивилизации наталкивались на стены религиозного, сословного, национального противодействия.
Вот и оказались оставлены в сердце Средней Азии два суверенных государства: Бухара и Хива. Их монархи были связаны договорами с Россией. Они признавали над собой протекторат, платили «белому царю» налог, содействовали прокладке железных дорог через свои земли. Но подданными правили по своим старым законам…


До прихода скоростного «Афросиаба», идущего до Бухары, у нас было три часа, чтобы прогуляться по Навои, самому молодому городу Узбекистана, получившему свое название в честь великого узбекского поэта, ученого и философа Алишера Навои. Город основан в 1958 году во времена СССР и находился на тот момент в Бухарской области. Сейчас это отдельный Навоийский вилоят. Здесь создавался своеобразный конгломерат горнодобывающей промышленности по добыче редкоземельных элементов, драгоценных металлов и урана в Узбекской ССР. И сегодня Навои — один из ведущих промышленных центров страны. Здесь находится Навоийский горно-металлургический комбинат, добывающий золото, объединение «Навоиазот», специализирующееся на выпуске минеральных удобрений, аммиака и искусственного волокна, электрохимический завод. Тут же располагаются Навоийская ГРЭС, крупнейшее в Узбекистане АО «Кызылкумцемент» и многие другие промышленные объекты республиканского значения. Новый город был выстроен согласно единому генеральному плану ленинградских архитекторов института ВНИИПИЭТ, относящегося к Министерству атомной энергетики СССР. Архитекторы за разработку генплана города удостоены в 1969 году Государственной премии СССР, а проект и макет города отмечены даже премиями других государств. Своеобразие его застройки заключается в возведении секционных и галерейных домов, использовании малых архитектурных форм, обилии зелёных насаждений, фонтанов, бассейнов, которые придают городу очень индивидуальный, эстетически-выразительный облик. Помимо прочего, город Навои с недавнего времени является первой полноценной свободной зоной на пространстве СНГ — зоной СИЭЗ (свободная индустриально-экономическая зона).


Город действительно свежий, красивый и очень зеленый. В Узбекистане и так практически нигде не увидишь запущенного, неухоженного клочка земли. Даже возле многоэтажных домов частенько встречаются самые настоящие грядки с насаждениями. Но в Навои особенно удивила пшеница, колосящаяся на большущем газоне возле главной городской мечети. Вот так, поблизости от центра города, идешь себе вдоль ухоженного проспекта по тротуару мимо эдакого пшеничного поля…
Кстати, проспект этот — прямой как стрела — идущий от самого вокзала, отличается несколько необычной, «питерской» застройкой. С обеих сторон здесь располагается ряд двухэтажных домов, построенных вплотную друг к другу, стена к стене. Собственно, немалая часть их еще находится в процессе строительства. Как нам рассказали, руководство города еще во времена И.Каримова поставило перед живущими здесь горожанами конкретное условие: либо ты сам возводишь на своей земле двухэтажный дом в едином утвержденном стиле, либо (если подобное деяние не по силам) продавай участок тому, кто сможет это сделать. Данную информацию не проверял, но нестандартный облик главного проспекта, по которому въезжаешь в город с железнодорожного вокзала, налицо. Понятное дело, не всем под силу одолеть такое строительство — хотя некоторые и влезли в неподъемные кредиты. Поэтому, наверное, здесь много недостроенных домов с вывеской «Продается»…
Наконец, мы садимся в «Афросиаб» — комфортный фирменный высокоскоростной электропоезд (который своими очертаниями здорово напомнил мне щуку) — и меньше чем через час уже сходим на вокзале в Бухаре.




Древнее поверье гласит: на все мусульманские города с неба нисходит благодатный свет, и только над Бухарой он поднимается к небу. Не зря, наверное, город этот зовется «опорой ислама». Здесь сосредоточено небывалое количество мечетей, а также находятся усыпальницы многих исламских святых.
Действительно, Бухара не уступает Самарканду по обилию и значимости святых мест и архитектурных шедевров. У Бухары весьма преклонный возраст: более 2000 лет стоит она под ярким азиатским солнцем, став за это время свидетельницей и жертвой разорительных войн и каждый раз неуклонно восставая из пепла. Город был крупным центром Великого Шелкового пути и столицей великого государства Саманидов. Именно эти персидские правители облагородили облик Бухары, возведя прекрасные дворцы, усыпальницы, караван-сараи, медресе, мечети. Символами города стали культовые постройки того периода — минарет Калян, мавзолей Саманидов и другие. А вот современный архитектурный облик восточного города Бухара приобрела, будучи уже столицей Шейбанидов и Аштарханидов, в XVI-XVII веках.
«Бухара – город поэзии и сказки. Здесь легенды витают над зигзагами уличных лент, здесь в вертикалях минаретов – полет человеческого гения, и каждый камень в кружеве каменной кладки покрыт пылью вечности». Примерно так расписывают составители туристических проспектов облик древнего города – те из них, которые умеют складывать слова по-восточному пышно и к тому же обладают поэтическими наклонностями. И должен признать, город вполне соответствует сказанному. Естественно, не случайно исторический центр Бухары также вошел в Список объектов Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. По сути, большая часть города является архитектурным памятником.




…Наше кратковременное пристанище в Бухаре, под вывеской «Rumi», позиционирует себя как «хостел и мини-отель». Это семейное предприятие, которое содержит таджико-иранская семья, люди чрезвычайно гостеприимные и коммуникабельные. Признаться, с трудом представляю, как можно выдерживать постоянный, ежедневный поток разноязычных гостей со всех концов света. Со всеми находить общий язык, всем помогать с устройством ночлега, учитывая разные вкусы и предпочтения. За одним столом на общей кухне мы одномоментно оказываемся с немцем-автотуристом Фабианом, японкой Оякой из Хиросимы и жизнерадостным молодым парнем Искандером из Туниса. Чуть позже подтягиваются француз и американец, за ними женщина из Италии. Английский здесь – язык интернационального общения. Но в Бухаре, нужно отметить, русский язык тоже является общеупотребительным. Им на хорошем уровне владели все встреченные нами горожане.
Хостел находится на самой окраине старого города, который на деле представляет собой узкий и запутанный лабиринт улиц, переулков и тупиков. Все эти улицы и переулки раньше вели к небольшому открытому пространству в центре города. На этом пространстве возвышалась солидная цитадель четырёхугольного начертания с рядом высоких и массивных башен, по-местному носившая название «Арк». Башни Арка и ряд высоких минаретов, построенных в прошлых веках, значительно поднимались над общей массой глинобитных, невысоких построек города. А на несколько километров в окружности столица была окружена садами, загородными домами, эмирскими летними дворцами, с их парками и прудами, огромными кладбищами, что делало характер окружающей местности закрытым и пересеченным.
В какой-то степени нынешняя Бухара остается такой же и сегодня. В окрестностях города насчитывается более 140 архитектурных памятников, каждый со своим неповторимым стилем постройки. А в удивительных кварталах и узких улочках старого города, где сохранились целые районы древней планировки, легко заблудиться. Здесь вполне можно вообразить себя современником легендарного Ходжи Насреддина, памятник которому стоит в самом центре города, на площади Ляби-хауз (что в вольном переводе означает расположение «У пруда»). Не зря некий американский историк сказал: «Если идти по улицам старого города, будет казаться, что ходишь по страницам истории».
История цитадели Арк до сих пор покрыта тайной. Возраст Арка не установлен точно. Но, во всяком случае, полторы тысячи лет тому назад эта величественная крепость уже была местопребыванием правителя. Построена она усилиями тысяч рабов, создавших искусственный холм вручную, без мощной техники, под палящим солнцем много веков назад. С течением времени Арк оставался главной резиденцией бухарского эмира, местом, откуда осуществлялось верховное руководство страны. Здесь, в Арке, кроме правителей, жили и творили великие ученые, поэты и философы: Рудаки, Фирдоуси, Авиценна, Аль-Фараби, Омар Хайям.




Крепость символом величия, власти, неприступности возвышалась над бухарской площадью Регистан. И тем не менее, впечатление нерушимости было обманчивым, ибо Арк, как и сам город, неоднократно разрушался, а затем отстраивался вновь.
Последнее подобное варварское разрушение постигло Бухару уже в XX веке. Русская революция, изменившая судьбы десятков миллионов людей как на Западе, так и на Востоке, не пощадила бухарский эмират и его правителя Саида Алим-хана – последнего, десятого, правителя из тюрской династии мангытов, правивших Бухарой с 1746 года.
После революции эмир пытался изменить ситуацию в свою пользу, используя интересы Великобритании на Востоке. Главная задача для него заключалась в том, чтобы не провоцировать Советскую Россию и протянуть время до того момента, пока контакты между Москвой и Лондоном не приведут к какому-то компромиссу. Ибо очевидно, что британцы могли пойти на компромисс с Лениным в обмен на прекращение дальнейшей советизации на Востоке. Соответственно, эмир пытался предотвратить конфликт и удовлетворял все требования Ташкента. Для большевиков же Бухара казалась легкой добычей, и занять ее территорию означало усилить свою позицию в стратегически важном для Лондона районе перед началом глобальных переговоров. Правительство Туркестанской республики всячески пыталось объединить антиэмирские силы, что отчасти удалось. В августе 1920 года в ряде городов Бухарского эмирата произошли вооруженные выступления с обращениями повстанцев за помощью к красному Туркестану. Что и послужило формальным поводом для начала военных действий Красной Армии против эмира.
Строго говоря, революция ни Бухару, ни Хиву, совершенно не интересовала. Но разве Совдепия могла оставить без внимания такой феодализм?! Эти восточные ханства так и перекочевали со своими дворцами, гаремами, караван-сараями, базарами и казнями из времен Ходжи Насреддина в XX век. В Бухаре, например, пулеметы устанавливались на боевых слонах, а в Хиве основу армии составляли племена туркмен-кочевников.
Первый красный поход на Бухару, впрочем, закончился неудачей. Эмир для вида согласился капитулировать и передать власть ревкому во главе с одним из лидеров младобухарцев. Это такая партия панисламистского толка, которая уже существовала к моменту революции. Ее представители высказывались за ограничение власти монарха, а самое радикальное звено – вообще за исламскую республику, вроде нынешнего Ирана. Партия была под запретом и за принадлежность к ней рубили головы, сдирали кожу, сажали на кол – что уж владыке на душу ляжет.
Так вот, эмир затеял переговоры и, пригласив нескольких представителей совнаркома и ревкома в Бухару, приказал изрубить их на куски. А потом со своей армией налетел на пришельцев, остаткам которых едва удалось унести ноги.
Но эмират еще с 1868 года находился в русской таможенной зоне и через его земли проходила железная дорога, вдоль которой располагались русские поселки и станции, обладавшие правом экстерриториальности. Через них в Бухару шли оружие, деньги, агитационные материалы. А потом за дело взялся М.В.Фрунзе. В конце августа 1920 года начал разыгрываться обычный коммунистический сценарий агрессии. Из советского Нового Чарджуя на помощь «восставшим братьям» выступила «Бухарская красная армия». И восставший народ, конечно же, немедленно создал правительство, обратившееся за помощью к Советскому Туркестану.


Эмирские войска пытались сопротивляться, но на стороне красных было огромное качественное преимущество. Современные орудия, броневики и аэропланы против боевых слонов. Обстрелянные красноармейцы с опытом мировой и гражданской войн против плохо обученных сарбазов. 31 августа Фрунзе начал массированную бомбардировку Бухары из своих орудий, и снарядов не жалели. Имея в распоряжении железную дорогу, их несложно было подвозить. Всего по городу было выпущено более 12 тысяч снарядов, в том числе немало химических. Силы, конечно же, были неравны. С одной стороны винтовки и старинные пушки, стреляющие ядрами, с другой – бомбометание с аэропланов и обстрел из дальнобойных орудий. Одиннадцать аэропланов летали над городом, наводя ужас на горожан и разрушая многочисленные памятники архитектуры. Горели торговые ряды, много людей погибло под обрушившимися зданиями. 2 сентября красные пошли на штурм Арка и после продолжительного боя крепость пала. Фрунзе тут же послал В.И.Ленину телеграмму, в которой говорилось:
«Крепость Старая Бухара взята сегодня штурмом соединенными усилиями красных бухарских и наших частей. Пал последний оплот бухарского мракобесия и черносотенства. Над Регистаном победно развевается красное знамя мировой революции».


Красные, мгновенно забыв, что пришли в это государство на помощь «братьям по классу», провели в Бухаре капитальную реквизицию — вывезли семь вагонов золота и драгоценностей, захваченных в сокровищницах эмира. Естественно, не обделили героические освободители и себя. К примеру, интернациональная бригада, переброшенная затем на Южный фронт, щеголяла там саблями с золотыми эфесами и в ножнах тончайшей работы. А в поездах, шедших из Туркестана в Москву (вплоть до поезда самого Фрунзе) чекисты начали устраивать повальные обыски, надеясь отхватить и себе часть разграбленных ценностей…
Как все начиналось, так и закончилось — собственно, чему тут удивляться? Конец советского владычества в этом регионе был отмечен грандиознейшим «Хлопковым» или «Узбекским» делом. Это собирательное название серии уголовных дел об экономических и коррупционных злоупотреблениях, выявленных в Узбекской ССР, расследование которых проводилось в 1970-1980 гг. Причем название «Хлопковое дело» не вполне точное, поскольку злоупотребления и приписки в хлопковой промышленности Узбекистана — лишь одно из составляющих антикоррупционных расследований, проводившихся тогда в Узбекистане. Расследования были преданы широкой огласке с целью демонстрации борьбы с коррупцией населению СССР, которое со всё большей силой ощущало нарастающие кризисные явления, обусловленные диспропорциями в социально-экономической жизни Союза. Люди старшего поколения наверняка помнят связанные с этим нашумевшим делом фамилии следователей (впоследствии народных депутатов СССР) Гдляна и Иванова…
Но это уже совсем другая история.




01-03.05.2018 Ташкент. В бывший (широко распропагандированный в свое время) День международной солидарности трудящихся мы возвращаемся в Ташкент, где за прошедшие дни значительно потеплело. Но все равно не так жарко, как в Бухаре или Хиве, где столбик термометра показывал плюс 34 уже в конце апреля. В наших планах значится важный пункт: побывать на местных рынках. Посетить Узбекистан и не сходить на базар — значит, упустить еще одно интересное приключение. Восточный рынок — совершенно особая среда, где лучше всего можно ощутить живую атмосферу древних городов. Будь то Сиабский базар в Самарканде, который является одним из старейших мест города. Будь то рынок Чорсу или Алайский базар в Ташкенте, впечатляющие своим размахом и непрерывной активностью. На протяжении веков рынки служили главными стратегическими объектами торговли на Великом Шелковом пути. И сегодня эти знаковые места рекомендуются к посещению каждому любознательному туристу.
Переступая порог входной арки, вы тут же попадаете в совершенно иную, опять же немного сказочную атмосферу: в глаза бросается обилие красок, в ушах стоит гул голосов сотен покупателей и торговцев, поражает изобилие фруктов и овощей. И какой же восточный рынок без дегустаций? На любом базаре жизнерадостные торговцы не только разрешат вам попробовать товар перед покупкой, но даже будут настаивать на этом. Ну и, конечно, главная тонкость восточного базара — «обряд» торга. Каждый покупатель тут считает своим долгом обязательно поторговаться с продавцом перед покупкой. И дело даже не в том, чтобы скинуть цену, а скорее привычка, которую азиатские жители формируют с малых лет. Кто проявит в этом деле больше таланта, тот останется в большем выигрыше.
Помимо всегда свежих и разнообразных товаров, есть у рынков еще одна особенность — это место, где можно узнать самые свежие новости и события, происходящие в городе. Народ в Узбекистане очень общительный, и люди легко заводят беседы даже с незнакомцами. Посетив базар, можно в достаточной степени понять, чем живет и «дышит» город. А заодно, вместе с сочными фруктами, набором пряностей или ароматными лепешками, вы увезете с рынка частичку восточной атмосферы, которая навсегда останется в памяти незабываемым колоритом…




Да, в самом начале я упомянул нашу славную столицу Астану. В чем же главное отличие казахстанских и узбекских городов? В Казахстане, как ни крути, большинство современных мегаполисов выглядит своего рода «новоделами» (такие они и есть по сути – если сравнивать с историей городов узбекских). Чрезмерная порой вычурность в архитектуре пытается как-то снивелировать, «замазать» данный непреложный факт. И это очень бросается в глаза в Астане. И хорошо видно в нынешнем Алматы, где я прожил в студенчестве пять лет. На мой взгляд, старую Алма-Ату сильно испортили алюкобондные «сверхсовременные» здания, целыми блоками кучкующиеся практически в самом центре. И страдающие вдобавок болезнью гигантизма – то есть основательно загораживающие горизонт. А ведь окрестности Алма-Аты, с великолепным видом на заснеженные горы, всегда являлись ее главной «изюминкой»…
Ничего подобного не увидишь в старых городах Узбекистана. Хотя в Ташкенте несколько достаточно аляповатых модерновых построек я все же встретил. Но в Самарканде и Бухаре (про маленькую Хиву даже не упоминаю) все новые здания невысоки и внешне выглядят «под старину». Ибо с этим учетом и строились. Иной раз без подсказки местных жителей не поймешь, что то или иное здание было построено совсем недавно и вовсе не относится к «объектам культуры, охраняемым государством»
Совершенно невыразительны с точки зрения внешнего вида и «присутственные места» — хакимияты. В массе своей они представляют собой двух-трехэтажные здания без всяких архитектурных излишеств. Вообще узбекский народ отличается в этом смысле удивительной скромностью. За внешним крайне непритязательным фасадом может скрываться достаточно богатое убранство внутренних помещений, что нам и продемонстрировала свадьба в Самарканде, на которую мы случайно попали. Еще более впечатляющей оказалась так называемая «летняя» комната в Бухаре, которую нам порекомендовала обязательно увидеть хозяйка хостела «Rumi» Хуршида. Дом, в который мы в результате попали, построен около 150 лет назад (но в нем абсолютно не чувствуется запаха затхлости, свойственного очень старым жилым помещениям). И сегодня это просто жилой дом, мимо которого в старом городе можно пройти, даже не подозревая, что скрывается за высокими глинобитными стенами. Гостиная, которую удалось увидеть, по своему интерьеру вполне может претендовать на «эрмитажную» экспозицию. Как нам поведали гостеприимные хозяева, подобных больших комнат с уникальным оформлением в полумиллионной Бухаре сохранилось меньше десятка.


В отличие от Казахстана, где обеспеченные люди стремятся выставить свое богатство напоказ, в Узбекистане такое не принято. Более того, нынешний президент, говорят, вообще запретил для своих чиновников проводить торжества (например, те же свадьбы) с количеством гостей более 150 человек. В стране невысокий средний уровень доходов на душу населения (при высокой численности этого самого населения), и вызывать ненужные кривотолки демонстрацией своего личного процветания здесь не считают правильным.
Между тем, организация жизни и в крупных, и в небольших городах вызывает уважение своей упорядоченностью. Люди здесь во многом по-прежнему живут махаллями — так называют кварталы своего города жители всех государств арабского мира, Турции, Азербайджана, Средней Азии и некоторых других восточных стран. Узбеки, проживающие в Казахстане (в основном на юге республики), тоже частенько употребляют данный термин. Мне понравилось, что возле многоэтажных домов имеются особые места «для проведения торжеств», где за небольшую плату можно с комфортом принять своих гостей. Ведь не всегда гости могут поместиться в квартире, да и праздновать какой-нибудь юбилей в городской квартире, прямо скажем, не слишком удобно. Обращают на себя внимание очень ухоженные газоны и хорошо организованные детские площадки.


Приятно удивило отношение узбеков к чтению вообще, и к книгам в частности. Осознавая, что молодежь нынче все больше уходит в виртуальный мир и навыки чтения просто теряются («аффтар, слишком много букофф» — очень характерная для интернета фраза), правительство не пошло на поводу у тенденции. Нам показали в Ташкенте шикарный книжный магазин, который работает допоздна, с прекрасным ассортиментом литературы на многих языках. В магазине имеется кафе, где можно тут же присесть в удобных креслах со свежекупленной книгой. Еще больше впечатляет Национальная библиотека Узбекистана имени Алишера Навои – это, право дело, настоящий и грандиозный Дворец Знаний. Иначе не скажешь – до того круто все выглядит!
Но все ли так прекрасно в Узбекистане? Такой вопрос наверняка возникнет у многих читателей. Конечно, не все. Есть и, мягко говоря, «шероховатости». Только один пример. Прогуливаясь по Ташкенту в предпоследний день нашего пребывания, мы оказались возле внушительного здания Министерства обороны Узбекистана. Причем ирония ситуации заключалась в том, что именно в данный момент времени сопровождавший нас знакомый с воодушевлением рассказывал, что совсем недавно здание по всему периметру ограждала высокая непреодолимая решетка. И вот недавно — в соответствии с новыми веяниями к открытости государства — ее сняли. Напрочь.
Я, недолго думая, достал смартфон, чтобы запечатлеть «для себя и потомков» примечательный факт (да и само по себе монументальное строение Министерства показалось достаточно «фотогеничным»). Но щелкнуть затвором успел всего пару раз. Тут же ко мне с двух сторон с весьма грозным видом побежали два бравых бойца, с явным намерением, что называется, «крутить руки».
Как оказалось, я вознамерился снимать – о боже! — «военный стратегический объект». Даже не знаю, чем бы кончилось дело, если бы не вмешался наш ташкентский друг. Он на узбекском языке и на повышенных тонах разъяснил что-то выбежавшему из главного входа капитану и еще одну бойцу в бронежилете. В принципе, я сразу был готов удалить компрометирующие снимки со своего смартфона, но сопровождавший нас знакомый в категорическом тоне сказал этого не делать. И если вдуматься, он был абсолютно прав. В конце концов, сфотографировать Министерство обороны без всяких проблем можно с тротуара по ту сторону проспекта, либо из любого окна пятиэтажного дома, стоящего прямо напротив. Хоть на фото, хоть на видео его можно отснять из окна проезжающей по проспекту машины — и вряд ли кто-то в этом «вопиющем» случае будет организовывать погоню…
Или я не прав? Может, все-таки догонят и накажут «по всей строгости закона»?! На всякий случай, публиковать сохранившиеся у меня фото «стратегического объекта» не буду. Вдруг потом в Узбекистан больше не пустят…
А в целом мне очень даже жаль, что времени для знакомства с этой удивительной самобытной страной оказалось так мало. Ведь я знаю, что в Узбекистане много еще интересного и «исторически значимого»! Значимого не только для самих узбеков, но и для нас, жителей соседних государств, с которыми их связывает общая история. Не случайно там сегодня «тусуется» так много иностранцев. Здесь и часть общемировой истории, которая сегодня становится доступней для всех народов, населяющих нашу планету.

Дмитрий Фефелов,
май 2018 г.