Вчера купили мёд.

Вчера купили мёд.

Поехали в Хохол за мёдом. Купили 3 ведра, на год может хватить. В прошлом году тоже брали 3 ведра. На двоих. Дотянули. Экономили.
Этот раз дома у продавцов, кроме хозяйки дома Тамары, был и хозяин дома Николай. В гараже много советских алюминиевых фляг по 40 литров с мёдом. Когда я отдал 3 тысячи деревянных и отнёс вёдра в багажник, хозяин Николай искоса посмотрел на жену и процедил сквозь зубы: «Угостить бы людей мёдом!». «Ой, а я и забыла! Сейчас принесу». Я напрягся и облизался. Через пару минут хозяйка Тамара принесла пиалу, до краёв наполненную душистым мёдом, почти целый батон, 2 ложки и бокал воды. Отрезала 2-3 куска батона. Я крякнул, глубоко вдохнул воздух, и попёр. Замелькали куски батона, ложка с мёдом, бокал с водой. Хозяйка Тамара, не привыкшая к такой скорости, молча ошалело пыталась следить за моими молниеносными движениями. Не успевала. Открыла рот, затаила дыхание, сложила руки на груди. Мне чего-то не хватало. Напрягшись, я понял, чего. Я мотал чайной ложкой, а моя жена столовой. Разница хоть и есть, но небольшая. Отвлекшись на мгновение от основного занятия, я увидел на столе половник примерно на литр. Овладеть им было делом техники. Через мгновение я работал уже половником.
Тут и хозяин Николай открыл рот, замер, и наглухо замолчал.
Я увеличивал темпы. Хозяйка Тамара, периодически приходя в себя, несмотря на солидные габариты, вприпрыжку моталась в дом то за мёдом, то за батонами, то за водой. Всё кончалось быстрее, чем она могла предположить. Пиалу заменила тазом. Когда остался последний батон, хозяин Николай, испуганно оглядываясь на пустеющий стол, запрыгнул в УАЗ, взревел без прогрева мотором, заклинил спичкой кнопку сигнала, включил форсаж и помчался в магазин, распугивая соседских кошек и коз. В магазине стояла длинная очередь за солью. Мужик Николай всех оттеснил, велел продавщице выложить на прилавок все имеющиеся батоны, причём, проревел таким тоном, что продавщица, взвизгнув на всякий случай, немедленно всё исполнила. Потом метнулась в кладовку и оттуда принесла последний батон, припрятанный для себя. С огромной скоростью повращала ручку арифмометра, получила какую-то умопомрачительную сумму – арифмометр не выдержал такой скорости вращения и заклинил наглухо. Прикинув на глаз стоимость горы батонов, она назвала что-то шестизначное. У хозяина Николая такой налички не оказалось. Расплатился банковской картой TINKOFF, подставил согнутые в локтях руки. Продавщица уложила всю гору батонов, и хозяин Николай бегом помчался к УАЗу, высоко поднимая ноги, так как за батонами ему не было видно дороги. Мотор не выключался, сигнал тоже. Сразу по газам, и домой. Успел вовремя, так как я сосредоточенно поглощал последний батон. Хозяйка Тамара сказала, что заканчивается последняя трёхлитровая банка мёда. Хозяин Николай метнулся в гараж, выволок оттуда шестидесятикилограммовую флягу и, воодушевлённый разыгравшимися событиями, одной рукой легко закинул её на стол. Доска стола затрещала. Чтобы не произошёл пролом, я стал быстро облегчать флягу. Ворох батонов тоже таял на глазах. Вскоре доска трещать перестала. Фляга пустела, показалось дно. Мне стало трудно выскребать со дна мёд, закатал рукава куфайки, снял малахай, и разулся. Полегчало. Очень хотелось выскрести до конца, но сделал над собой неимоверное усилие, и оторвал с трудом глаза от фляги. Хозяевам нужно же было оставить на ужин. Отодвинул флягу на край стола, с грустью окинул взглядом, пошкандыбал к машине. Трудно давался каждый шаг. В руках нёс валенки, снятые во время поглощения угощения. Кое как добрался до калитки. Влезть в проём не получалось. Застрял. Хозяин Николай, хозяйка Тамара и моя жена отошли назад к гаражу, приняли низкий старт, под кукарекание петуха соседей дружно сорвались с места, подбежали к моей спине и впечатались всей массой. Металлические столбы калитки отогнулись каждый в свою сторону, и я вывалился на улицу. Никто не понял, стоял я или лежал, габариты были одинаковыми. Винни Пух отдыхает!
Дверь машины сама открылась, вот до какого совершенства дошли корейцы. Поместиться между спинкой сидения и рулём не получалось. Затолкал руль поглубже, под панель приборов. Корейцы и до этого додумались. Отодвинул назад до упора сидение, пока оно не упёрлось в заднее сидение. Сделал глубокий вдох. И как-то поместился. Жена изо всех сил помогала. Двухтонная машина перекосилась, левые пружины сжались, колёса сплющились и упёрлись в крылья, а правые оторвались от земли. Жена попыталась уравновесить своим весом правую сторону. Но куда там ей с её чайной ложкой! До руля и педалей я дотянуться не мог. По моей команде хозяин Николай принёс лист фанеры, забил его кувалдой между мной и рулём. Отпилил нужной длины деревянный брусок, одним концом упёр в фанеру, другим в пол между педалями. Дышать было трудно, но можно.
Нужно ехать. Задали маршрут навигатору. Врубили автопилот. Машина начала движение. Мне мешали руки, я не мог найти для них места. Скрестил на груди. Хозяйка Тамара и хозяин Николай, не мигая, ошалело смотрели на всё это, затаив дыхание, и не в состоянии произнести ни одного слова. Напряжённо молчали. Когда мы тронулись, оба перекрестили нас вслед, произносили какие-то нечленораздельные заклинания. Если бы был бубен, били бы в него. Как будто впервые такое видели. Деревня!
Машина выехала на дорогу. Все окружающие водители размахивали руками, моргали фарами, сигналили, пытаясь показать, что оба левых колеса спустили, и лопнули левые пружины. Знали бы они!
На правых поворотах правые колёса отрывались от асфальта, и машина двигалась на двух сплющенных левых. Шёл дым. Жена открыла дверь, ногами зацепилась за педаль тормоза. Мне педаль всё равно без надобности. Левой рукой уцепилась за спинку сидения, и высовывалась наружу метра на 2 при отрыве машины от дороги, повисая над дорогой. Так всегда раньше делали гонщики на мотоциклах с коляской, чтобы не накрыло. Обгонять в таком положении попутные машины было трудно, но нужно. Автопилоту приходилось выводить машину на левую обочину.
Автопилоту всё это надоело, и он включил форсаж.
Из глушителя с леденящим душу рёвом вырвалось высокооктановое пламя. Болид рванул, преодолел скорость звука и удалился в точку. Меня вдавило в спинку сидения, чуть фанера не вывалилась. Спасла задняя спинка. Если бы не фляга мёда в животе, все мои органы влепились бы в позвоночник.
А так ничего. Сзади машины светился шлейф пламени и дыма, ярче, чем за кометой в атмосфере.
Постепенно освоились, обнаглели, и нам стала нравиться такая скорость. Колёса иногда касались асфальта, оставляя чёрные полосы. Вырывались из-под колёс облака сизого дыма. Даже Феррари, Бугатти и Порши скромно съезжали на обочину, когда видели приближающийся со скоростью гиперзвукового «Кинжала» экипаж с нависающим на 2 метра в сторону человеком. Владельцы VIP автомобилей в смокингах, с бабочками, скромно приветствовали наш болид полупоклоном с реверансом. Приподнимали над головой цилиндры.
У висящего из двери человека правая рука была загипсована стерильно белым гипсом на фоне абсолютно чёрного лотка на верёвке через шею. Это придавало особый шарм нашему болиду, вызывая искреннее уважение к висящему второму пилоту. Я хоть и не рулил, но полулежал с очень серьёзным видом. Ревел наш сигнал, моргали фары, болид периодически ехал на двух колёсах. Все шарахались врассыпную, даже поезд притормозил перед переездом и пропустил нас. На светофоры никакого внимания, на красный шли, не притормаживая. Мы же джигиты!
Я пытался большим свободным пальцем правой ноги дотянуться до педали газа, чтобы поддать копоти. Безуспешно.
Пролетая сквозь исконно русский аул Ярышмарды, расположившийся между рабочим посёлком Хохольский и городом Семилуки, увидели выстроившееся вдоль дороги всё население – 26 пенсионеров от 60 до 65 лет. Дольше не живут. Они стояли в кирзовых сапогах, в будёновках, улыбались беззубыми ртами. Приветствовали нас костылями и клюками.
Почётный караул возглавлял ветеран-долгожитель 66 лет в трофейных ботинках с обмотками, со стальной каской времён Вильгельма на голове. В правой руке он держал саблю с отломанным концом, а в левой приколоченную к палке фанерку с надписью гуашью «Слава ВКПб». Наверное, сохранилась с тех времён.
Люди они добрые. Многие протягивали нам тыквы и репу: чем богаты, тем и рады. Женщин в почётном карауле не было: гнали самогон. Да и не женское это дело.
Наш болид, не снижая скорости, сам повернул в их сторону фары и поморгал. Сигнал выдал мелодию Интернационала.
Некоторые фронтовики ради такого события откопали в огородах трофейные шмайсеры и гордо держали на груди

Минут за 6 примчались в Воронеж на улицу Малаховского.
Остановились миллиметрах в 5 от ворот. Машина ещё долго подрагивала, не могла успокоиться, храпела и рвалась вперёд. Копытом (колесом) рыла землю. Жена вылезла наружу и погладила её по капоту, успокоила.
Замечательные штуки – автопилот и навигатор. Но без форсажа они имели бы бледный вид.
Ох как трудно было вылезать! Ничего не получалось. Жена принесла кувалду килограммов на 8, с третьей попытки выбила фанеру между мной и рулём, отчего руль влез в меня далеко-далеко, до позвоночника, как я почувствовал.
Надёжное противоугонное средство получилось.
Решил заночевать в машине.
Жена на ночь принесла шоколадку Алёнка и пятилитровую бутыль воды.
Как было хорошо за столом под навесом!
Задумался завтра повторить поездку в Хохол к хозяйке Тамаре и хозяину Николаю. Но как выбраться из-за руля? Решил вызвать МЧС, пусть вырезают.