MY автоWAY

.
Навеяно последней поездкой, ставшей эпопеей
.

I've lived a life that's full
I've traveled each and every highway
And more much more than this
I did it my way…
F. Sinatra

.
Наверное первое воспоминание, связанное у меня с автомобилем (не люблю этого этого слова и предпочитаю не совсем корректное МАШИНА), у меня связано с дядькиным 408 Москвичом — «четырехглазиком». Жили мы в Ейске и он иногда приезжал из под Ростова. Копейка «тульского» дяди, на которой мы стукнулись в дерево – мне было лет 7, не больше… До сих пор растет то дерево, со шрамом от той аварии… Днепр – это мотоцикл, в котором я часами сидел, когда дед возил в соседнюю станицу к своим друзьям. Но для меня и он был мечтой. Сидя в любой машине, растопырив детски ручки, я отчаянно пытался крутить руль, старательно тянув шею, чтобы видеть – ЧТО ЖЕ ТАМ ВПЕРЕДИ!.. Помню, как всем двором бежали за соседом Мишкой, который отчаянно вопил на весь двор – Папка машину привез!!! И как же я ему завидовал. Уже тогда я твердо решил связать свою жизнь с машиной.
И она у меня появилась… Я повзрослел, окончил школу, поступил в автомобильный институт. Работая на практике на АЗЛК, еще не имея прав, по ночам возле конвейера учился водить. Сдал на права, забросив физику. И купил МАШИНУ! Это был ТОТ САМЫЙ ЗаЗ 986 – «Ушастый». У него работали 3 цилиндра. Не было 4-й передачи. Шпильки колеса не давали его прикрутить, как следует, люфт руля градусов 70, сломанная печка и «мертвый» аккумулятор. Росту во мне уже было 192 см. Сила была в преизбытке, поэтому заводить его одному «с толкача» мне было легко и просто. Вот только отбил весь затылок, запрыгивая в него… Вся семья была в восторге, я был на седьмом небе. Свое первое «путешествие» я совершил с отцом на …. 50 км. Мы ездили за рамами к другу отца на дачу. За эту поездку зюзик съел 3 литра масла и я кормил его, как маленького котенка молочком с блюдечка…
Тем летом я совершил свой первый «дальняк». И Ейска до Москвы. На «восьмерке»… Вез нас водитель, от фирмы дядьки… Мать и брат были моими соседями. Это было удивительно и необычно. Я, проехавший на поездах тысячи километров, попал в новый мир! Здесь не было стука колес, который заменяло шуршание шин и проводников с чаем. Не было шумных вокзалов и ходящих по поезду пассажиров. Здесь правило Его Величество Движение. И когда мне предложили уже на микроавтобусе «повторить» — я без раздумий собрал сумку. 3 000 туда и обратно, ростовские розы, липецкая картошка… Среди этого мы ночевали, но что мне было до колючек и грязи…

Посчастливилось и на Мазе «сгонять» в Питер. Пассажиром, за компанию. На обратном пути, где-то под Тверью «поймали на лобовое» огроменную сову! И даже ночевка на казанском вокзале, где меня высадили, не внесла смятения в мою душу.

Через два года купили 10-летнюю «восьмерку». Уже на ней я открыл свой СОБСТВЕННЫЙ счет километрам, повторив «мазовский» вояж в Питер, но уже с женой. Друзья крутили у виска. А я был рад, несмотря на то, что налетел на железяку и порвал в хлам заднее колесо. Машинка не подвела.
Я рос, росла моя молодая семья. Когда подрос старший, я сбил с понтолыку и жену, и тестя, и прихватив старшего (7 лет) мы с тестем втроем проложили путь в Крым. Жена осталась с младшим, которому езва исполнись 2 месяца.
Не сразу, ох не сразу проложили мы НАШ ПУТЬ. Отдавая должое, что исходит из глубин души, мы повезли детей на мою Родину, теплый и милый сердцу Ейск. Там наш молодший впервые смочил ножки в соленой воде, бесстрашно шагнув в воду за старшим, оставив нам незабываемую фотографию.

Но поезд ушел. Помахав ему ручкой, уже на Курском вокзале, я переворачивал страницу Книги Путешествий.

Рос и «шепоток». И вот, на место 18-летней «восьмерочки», сменившей кузов, движок и коробку, пришла Нексия. Случилось это в конце зимы, а уже весной я штудировал Украинские ПДД. Тут я должен сказать, что до этого времени мы все как бы отделяли себя от машины. То есть была семья (две крысы, собака и свиньятигр) и только. И как-то вдруг обозначился пятый… Уже настоящий КОНЬ, железный! Исстари так велось… Возникали поселения, на месте которых становились села и хутора. Разрастались села и возникали поселки и городища. На месте их, зачастую на черных пепелищах, строились города и столицы! Но всегда МЕСТО носило имя. Вот и наша машина обрела почетное МЕСТО, ИМЯ… С этого самого времени нас стало пятеро.

И вот он! Тот самый долгожданный миг.
Я – капитан! И мой корабль отправляется. Едем в Щёлкино! Тульская, Орловская, Курская области… Мемориал Курской битвы. Украинский автобан после Харькова и ночевка в Запорожье. Отель «под Дубом». Как говорят – «под тем самым», где казаки писали письмо турецкому султану… Знаменитый пост ГАИ в виде НЛО, фруктово-рыбные базары Джанкоя. И была ночь, и пустая, старая и заброшенная дорога мимо крымской АЭС, куда нас повел навигатор. Лавируя меж плит, мы видели лишь мелькание кузнечиков и каких-то то ли зайцев, то ли котов… Мыс Казантип… Именно тогда мы побывали в чудном и недоступном пешему человеку месте – озере Чокрак, в чьих водах можно сидеть с книгой в руке и нашли таки там нефть. Аджимушкайские каменоломни в Керчи, Орджоникидзе, Феодосия, Коктебель, кручи Генуэзской крепости Сурожа – весь восток Крыма открыл нам свои объятья. И легендарный Севастополь, город камней, девушек и белых бескозырок… Мы покоряли Крым.

Тяга познания влекла нас. Машина везла. Сменив 10 июля следующего года «Нюшу» на «Матрасик», мы уже 14-го подъезжали к Запорожью. Ночевка в «Под дубом» в бане, на лежаках… Опять «тарелка», встреча с киевскими друзьями в Кирилловке …
На этот раз мы приютились у подножия мыса Планерного… Тихий шёпот мотора лишь на миг робко потревожил покой и тишину Топловского монастыря, давая нам благодать окунуться в святые воды источника Георгия Победоносца. Мрачные стены древнего монастыря Сурб Хач провожали её молчаливых пассажиров. Забравшись в Ласточкино гнездо, наш верный друг думал – «Ну и высотища!!!» И как, наверное, ему было приятно, когда он привез меня к мечте каждого советского пионера – Артеку!


Когда выпадал первый снег, я уже монтировал бокс на крышу Матрасика, и карман мне грели паспорта с чешскими визами. Никто из нас не бывал «по ту сторону» и 123 лошади осторожно тянули нас на Запад. Вертя головами, словно деревенские раззявы на городском базаре, мы тянулись в старую Прагу. И виньетка под стеклом стала для нашей машины своего рода первой медалью «За взятие…».

Мы и «в третий раз закинули невод». Дорога до Перекопа пролетает как мгновение и после Джанкоя, руль сам ведет машину вправо – на запад Крыма. Легендарный мыс Тарханкут и «чаша Любви». Пираты 20-го века и Человек-амфибия – кто не смотрел этих фильмов? Первый дайвинг старшего в Донзулаве. Теплое море Песчаного. Воспетый Поэтом Бахчисарайский фонтан и Бахчисарайская икона Божией Матери Успенского скального монастыря. Крестик с ладаном из Храма Архистратига Михаила долго висел в нашей машине, напоминая о кручах, на которых стоит храм. Инкерманский Свято-Климентовский пещерный мужской монастырь, в который увы не смогли мы попасть…


Горнолыжников в нашей семье никогда не водилось, но, прочитав про Закопане, мы сразу поняли, в какую сторонку задумал везти нас наш Матрасик. И таки довез. Еще он видел приветливые взмахи рук людей, живущих под старинным замком, в маленьком словацком городке Оравский подзамек … Вручая Другу вторую медаль-виньетку, я напевал «А на груди его светилась медаль за город Будапешт…». И тогда же «искупал» он нас в Татранских термах. А на обратной дороге наш верный друг весело напевал всеми своими динамиками веселые и задорные Гуральские мотивы музыкантов Baciary.

Летом «темные силы» одержали временную победу и мы, вняв соблазнам, променяв нашего верного коня на стальную птицу, улетели в Болгарию. Опель Корса не лучший вариант для семьи из 4-х человек, но ностальгия по нашему Матриксу взяла свое. И «пали» под колесами его болгарского собрата Созополь, Несебр и Варна.

Чувство вины за брошенного летом товарища тяготило нас. А зуд в ладонях не давал спокойствия. Поэтому осенью наш Друг уже вольно нес нас в рассветном тумане мимо Плескова в земли, что наши предки называли Колывань! И гордо он стоял под крутыми стенами Раковора, как русские полки в далеком 13-м веке. Молчаливо пригасил он фары возле памятника броненосцу Русалка и воинственно зажег их, освещая вход в Викинг Куула!

А Польша влекла, как красавица, мельком бросившая томный взгляд из под длинных ресниц. Не сумев в первую поездку «взять» Каспровый верх, мы были полны решимости это сделать сейчас. И была теплая встреча с уже знакомым инструктором, голубоглазым Дареком. Взятие «Каспрового» было отмечено сильнейшим бураном на словацкой стороне Татр, откуда Матрасик, осторожно загребая сугробы, спустил нас в сохранности в Тарталандию. С разорванным колесом, залитый разбившимся пивом и моими слезами по этому пиву, он с трудом пробивался сквозь ночную песочно-снежную кашу подмосковья, и из последних сил дотянул нас до родного дома.

Прошли всего несколько месяцев, и наш верных друг, герой и путешественник, вновь сменил свой лик, явив себя уже настоящим богатырем – джипом с дизельным сердцем. Огрубели его черты. Голос стал низким и рокочущим. Сила прибавилась в нем и он не ждал – он рвался в бой! И уже весной его торжественный рык оглашал Рижское взморье. В Сигулде он глядел на разрушенные башни замка Турайда. Под склоном горы видел стоянку первобытного человека. Дышал свободно и легко под соснами Юрмалы.

Мы переворачивали очередную страничку нашей семейной автолетописи.
Долго я со своим железным другом потом говорил. Взвешивали, прикидывали. И было решено – ВМЕСТЕ прорвемся. Пора было показать мягкотелым людишкам свою мощь и усердие! И наш Сорик помчал нас в далекую и неведомую Хорватию. Беларусь, Польша, Словакия, Венгрия, Хорватия, Босния… Младший изучал географию по указателям на дороге. Плитвицы, полные животворящей силы природы, Величественный Сплит… Гордый Дубровник и прекрасный Трогир. Близкие боснийские вершины и пьянящие сосны Макарски и Брелы. Мы кормили нашего друга топливом, а он благодарно наполнял наши души и сердца Жизнью.

Но еще не сошел Хорватский загар, еще до конца не была стерта пыль с колес, а уже Бреслав, сменивший имя на Вроцлав, завлекал игрой в поиски гномов. Вдыхали мы запах старины в Свидницком храме Мира, полностью построенным из 6 тысяч дубов. Оставив Сорика отдыхать, три пары ног покоряли 300 ступеней Скального града в Теплицких скалах. И после длинного похода по земле Чехии, мы бросили якорь у берегов Эльбы, под величественными и неприступными стенами Кёнигсштайна. Лихтенхайнерский водопад ласкал его и наш слух, а Бастай встретил дождем и ветром. Не в силах одолевать кручи, наш Сорик ждал нас, пока мы штурмовали Правчивские ворота и потом еще долго слышал наш смех над вьетнамцами, торгующими чешским пивом в чешском же магазинчике у самой границы с Германией.


После одоления сначала Колывани, а затем и главного города Ливонии, повлекло нас во владения князя Гедимина – древний Вильно, город, основанный князем, взявшим Киев, но так и не одолевшим московское княжество… Сперва Сорик отвез нас к слиянию Вилии и Немана, и в Ковно мы испили известного литовского пива Швиритус. На берегу озер, что окружают Трокский замок, лебеди тянули свои шеи, зря сквозь потерявшие листву дерева, на идущих к стенам замка русских. А верный друг стоял во дворе приютившей его литовской женщины.
Вильно встретил нас дождем и органным концертом. Гордый князь на коне смотрел сверху на московитов, дерзнувших приехать в его владения. Торжественность оргАна, слезы покаяния перед Чудотворной Остробрамской Иконой Божей Матери, задорность Ужуписа, и строгость немецких кварталов. Уезжая мы оглядывались – хотелось остаться…

…
…
Каждый раз с небольшой грустью увозили мы частичку… Нет, не Литвы или Эстонии… Польши или Хорватии… Частичку Её Величества ИСТОРИИ, что после десятков тысяч километров на колесах, лишь совсем не на много приоткрыла нам дверцу. Дверцу, за которой ждали нас её преданные слуги – Культура… Традиция … Нация… Ведь так просто заглянуть туда, за эту дверцу – простой поворот руля и за поворотом они тебя ждут, как Церковь Гроба Господня XIVвека в Мишове, всего в паре минут от трассы, куда мы свернули, увидев с дороги вершину костёла.
Иногда мне кажется, что у машины и вправду есть душа. В какие только глухомани не завозила она нас. Но в этих глухоманях мы находили настоящие сокровища, сокрытые от ленного взора, зашоренного суетой, и ставшие нам такими близкими. И раз за разом, садясь за руль своего друга, поворачивая ключ, я говорю – «Привет, Дружище. Не застоялся? Ну… Ничего, потерпи еще не много. Скоро в дорогу!»
.
P.S.
Этим, немного не связанным с самой Хорватией, рассказом, я выразил все то, что формировалось во мне за рулем уже Сорика и не нашло места в основном повествовании…
В «схронах» памяти еще много, что требует выхода. Просто рвется наружу. И оно несомненно найдет отражение в летописях.