Kunsthistorische Museum Wien: венский Музей истории искусств

Вставная глава к «Новогоднему путешествию 2015»

Наверно, самая прекрасная работа на свете – бесконечно рисовать копии картины Питера Брейгеля – «Охотники на снегу».
Оба раза, когда мы были в венском Музее истории искусств, напротив «Охотников» стояла одна и та же женщина и в который по счету раз переносила на холст знакомые очертания:



У Александра Гениса прочитала в его рассказе о Вене – первом европейском городе, увиденном им в эмиграции:
«Я, конечно, не хочу сказать, что покинул пенаты ради KunsthistorischeMuseum, но хранящиеся в нем десять картин Брейгеля составляли десяток решающих аргументов в пользу эмиграции.
— Поскольку, — оправдывался я, — в советских музеях не было его картин, мне не остается ничего другого, как отправиться к художнику в Вену.
Разряженное, как пирожное, здание музея казалось безвкусным, ибо не соответствовало принципам молодежного дизайна из журнала «Польша». Укорив архитектора, мы решительно пропустили Рубенса с Тицианом, чтобы не отвлекаться на знакомых по Эрмитажу, и вошли в зал Брейгеля. Усевшись напротив «Охотников», я стал ждать, когда окажусь, как мечтал все эти годы, по ту сторону стекла, защищающего его реальность от нашей. В каждую картину можно войти, следуя за художником, оставляющим лазейку зрителю. Но эта картина — вогнутая: она не зовет, а втягивает. Воспользовавшись этим, я забрался в левый угол и пристроился за псами, глядя в спину ничего не заметившим охотникам. С холма открывался вид на мир, и он мне нравился. Необъятный и доступный, он вмещал гармонию, обещал счастье и разрешал себя окинуть одним взглядом. Снег украшал крыши, лед служил катком, костер грел, очаг обещал ужин, далекие, уже альпийские скалы очерчивали границу, за которой начиналась еще более прекрасная Италия. Чувствуя, что охотники возвращаются «усталыми, но довольными», как пионеры в моем букваре, я порадовался за нас с ними.
— Искусство, — вынес я вердикт, — учит всюду быть дома.
— Поэтому мы его покинули, — хмыкнула жена, и мы отправились в буфет, чтобы съесть пирожное «Брейгель»…

Я, конечно, не Генис, но тему Венского музея поддержать вполне могу. Поэтому после авантюры с Рейксмузеумом в Амстердаме предлагаю в этом топике отправиться в Kunsthistorische Museum Wien.
Здесь можно пропасть – и не на один день. Мы там застряли в первый раз на пять часов, во второй – не успели опомниться, как молниеносно пролетели отведенные три часа.
Что удивительно в этом музее: он очень рационально и удобно устроен. Подавляющее большинство музеев в Европе – это бывшие дворцы и другие здания, приспособленные под выставочные нужды. Венский Музей истории искусств изначально строился как дворец искусства – это здание-близнец Музея естественных наук(Naturhistorische Museum Wien – даже название симметричное!), расположенного прямо напротив. Зрелище величественное:

Всякого входящего в обширный вестибюль музея охватывает чувство уважения к труду архитекторов и мастеров, украсивших интерьеры и превративших их также в произведения искусства:




Об уровне и качестве внутренней отделки помещений свидетельствует тот факт, что в росписи стен участвовал молодой талантливый Климт. Это его прелестная и таинственная египтянка притягивает взгляды:

<img
В 2012 году перед росписью была установлена конструкция для более детального и близкого знакомства, но фотографировать вблизи было категорически запрещено:


Монументальная главная лестница украшена скульптурами:



Над вестибюлем находится буфет и музейный киоск:


Но – возвращаемся в музейные залы. Планировка выставочных помещений настолько удобная, что здесь очень быстро можно попасть в тот или иной зал, вернуться, изменить последовательность знакомства с экспозицией и т.д. Даже банкетки расставлены с максимальным удобством для посетителя!


Качество музейного аудиогида – просто выше всяких похвал: интересно, продуманно, с включением прямой речи директора музея. Так из рассказа аудиогида я, например, узнала о художнике ФранческоПармиджано – это прозвище Джироламо Франческо Мария Маццола, уроженца Пармы. В венском музее хранится его уникальная, по-юношески дерзкая работа – «Автопортрет в выпуклом зеркале»:


Это была своеобразная пиар-акция: молодой художник для демонстрации своего непревзойденного мастерства рисовальщика на деревянной полусфере передал оптическую деформацию изображения, предназначив свой автопортрет в дар папе Клименту VII. Несколько картин Пармиджано в музее не оставляют равнодушными: как вам два херувимчика?!


А как пройти мимо Рафаэля…

Вермеера…

Джорджоне…

Любители «малых голландцев» здесь обречены на счастье:



В музее хранится несколько портретов инфанты Маргариты работы Диего Веласкеса:


Эта фотография сделана в 2012 году, а вот зимой 2015 мы застали в стенах музея удивительную выставку портретов представителей династии Габсбургов работы Веласкеса. Среди них – несколько шедевров из коллекции Прадо, включая знаменитые «Менины»! В Прадо мы были в марте 2014-го, так что многие из портретов членов императорской фамилии были знакомы, но вместе они производили просто ударное впечатление. Поистине, «количество перешло в иное качество».
Меня умиляют портреты инфанты Маргариты!
Точнее, Маргариты Терезы Испанской (1651- 1673) – испанской инфанты из испанской ветви Габсбургов, старшей сестры Карла II — последнего представителя династии Габсбургов на испанском престоле.
По сложившейся у Габсбургов традиции, австрийские монархи женились на своих племянницах из испанской ветви императорского рода. Маргарита Тереза также по устоявшейся брачной традиции габсбургской династиивышла замуж за своего дядю по материнской и кузена по отцовской линии — императора Священной Римской Империи Леопольда I. А пока невеста не достигла брачного возраста, в качестве отчета из Мадрида в Вену отправлялся портрет за портретом, чтобы продемонстрировать подрастающую трех-, пяти-, семилетнюю невесту во всей красе. Вплоть до состоявшегося в 1666 году бракосочетания.
За шесть лет супружества Маргарита Тереза родила шестерых детей, из которых выжила только единственная дочь. Маргарита Тереза была очень хрупкой, страдала заболеванием щитовидной железы — и многочисленные беременности ее очень ослабили. Вскоре после рождения шестого ребенка она умерла в возрасте 21-го года.

Вот такая очередная грустная королевская история. Но, даже не зная об этом, хрупкий и болезненный облик девочки, ее не по-детски серьезный взгляд помогают угадать будущее:


В первый раз мы еле успели заскочить в залы египетско-ориентального собрания и античного искусства:





Ни до, ни после этого мне не доводилось видеть такие камеи – просто гигантские и фантастически красивые!



Но самое большое потрясение в музее, все-таки, – от самого большого в мире собрания картин Питера Брейгеля-старшего:


В этот музей лично я готова ходить бесконечно.


Тем более что для его посещения можно купить так называемый билет на год – Jahreskarte.
В этом случае за 34 евро можно в течение года посещать семь подразделений музея, включая великолепную Кунсткамеру (никаких уродцев – только восхитительные сокровища Габсбургов). Конечно, в течение года ходить туда не получится (((( Но если учесть, что разовый входной билет стоит 14 евро (аудиогид — 4 евро, 2 – за 7 евро) – то окупается уже третье посещение.
Эх, мне бы в Вену – я бы этот годовой абонемент точно за три дня бы «отбила»…