Калмыкия. В краю диких тюльпанов. На Троих. Часть2

По «дикой» части Калмыкии
Омммм.номном.
К Части 1
Плотность населения Калмыкии — 3.75 человека на квадратный километр, большая часть населения проживает в Элисте, Лагани и Яшкуле. Встречаются небольшие поселки, а в степи можно встретить фермы. На фермах держат овец, коров и лошадей. Для того чтобы была ферма, нужна пресная вода, которой, мягко говоря, мало. Пейзаж – степи, солончаки, полупустыни, пустыни с барханами, всё ровное как стол и просматривается на десятки километров, днём жарко или очень жарко, ночью холодно или очень холодно. Но это всё сухая статистика.



Есть земля, какая-то другая планета под ярким солнцем и сильными ветрами. На этой планете есть невероятной красоты озера с белыми берегами из солёной корки или с берегами из растрескавшейся корки солёной грязи.



Есть на этой планете асфальтовая дорога Ростов – Элиста – Астрахань, но мы по ней не поедем. Сегодня нас интересует другое: успеем ли мы, хоть краем глаза, посмотреть на знаменитые тюльпановые поля вдоль полупресного, полусоленого озера Маныч-Гудило. Поэтому едем мы по «монгольскому» сценарию: степь, в степи колеи более наезженные или менее наезженные, сверяясь с Османдом, мы выбираем подходящий азимут и едем по степи, одни.



Иногда видим фермы, иногда выходим и сгоняем с дороги стада овец или коров, но людей нет. Калмыки – буддисты, зачем пасти коров, лошадей или овец, утром вывел их в степь, они пасутся, вечером согнал их, часть осталась в степи, ничего, утром отыщутся.



Если что-то случается – что ж, такова карма, счастливого перерождения, человек захочет украсть ягненка – глупый человек, портит себе карму. Поэтому обратиться с просьбой «простите, извините, тут ваши коровы на дороге лежат, не могли бы вы их чуток подвинуть», не к кому, выходишь и гоняешь сам.



От людей быстро отвыкаешь, есть мы, природа, животные и всё — больше ничего нет, где-то там далеко дорога, еще дальше есть Москва, суета, дела, надо успевать, вертеться, а тут….



Тут задача одна — успеть поставить лагерь с семи до семи двадцати вечера. Закатов в привычном понимании тут нет, в семь, солнце светит на два пальца над горизонтом, в семь двадцать шар касается линии,



в семь двадцать пять — на небе звёзды, и жарко тут же меняется на холодно.



В течение пятнадцати минут на футболку накидывается куртка, и почти сразу же поддевается свитер. В два часа ночи вылезти из спальника и палатки – арктический подвиг.

Пока снимал вот эту картинку на соляном озере,



метрах в пятиста от машины остановился логан со ставропольскими номерами. Подхожу, выходит Калмык, Батыр, живет в Ставрополье, ездили на майские с семьёй на родину, родных навестить, тюльпаны посмотреть, говорит: Вы же поля тюльпановые ищете, край в край успели, езжайте за мной, сами уже не найдёте.
Хорошая Карма. Первый встреченный нами в Калмыкии человек, первый Калмык и он ведет нас смотреть последние тюльпановые поля на Маныче.



Десантировались мы уже окруженные со всех сторон яркими островками тюльпанов, ирисов других степных цветов.



Виды…. Запахи… Счастье – мы успели, возможно, последний день, когда степь пестрит яркими красными, желтыми, белыми очагами.





Ходим, снимаем, и сейчас, как мне кажется, самое время, рассказать о том, что ещё есть в степи, что нужно очень хорошо понимать.



Змеи, много змей, а в мае очень много змей. Когда мы потом подсчитывали, то у нас получалось в среднем по две очные встречи в день. То есть дюжина от Дивногорья до Ахтубинска, учитывая, что день и ночь мы провели в Элисте. Самая приятная встреча может быть с ужом или степным ужом, но нам не повезло, ужей не встретили, все наши встречи проходили со степными или обыкновенными черными гадюками разных размеров, этим, в отличие от ужей, вода не особенно нужна. Еще есть самый неприятный вариант: встреча со щитомордником, но тут нам как раз повезло. Щитомордники, в отличие от степных гадюк, могут быть агрессивны, и если гадюка старается отползти в сторону и оттуда сигнализировать о своём присутствии, то щитомордник в брачный период отличается упорством и зачастую отползать никуда не собирается.



Рецепт от нежелательных последствий встречи прост – надо признать, что это их стихия, и относиться с уважением и почтением, смотреть под ноги, а в случае встречи обойти на почтительном расстоянии, не делая резких движений, сохранять спокойствие и ни в коем случае не бежать, потому как наличие одного животного не исключает наличие второго по азимуту вашего «убегания». Ну и не стоит оставлять симпатичные укрытия от жары, в виде открытых палаток, сумок, рюкзаков, пенок, дабы никто ползающий не решил, что это прекрасный новый дом, тенистый и уютный. Про гадюк будет еще отдельная история, но позже, как в тысяче и одной ночи, эту историю, я Вам дорасскажу завтра.



А пока вернемся на берега Маныч –Гудило, солнце в пяти пальцах над горизонтом, это час – двадцать, до звёздной ночи, пора искать себе место под апартаменты. Движемся степью и видим метрах в пятистах от нас торчащие столбики песочного цвета, подозреваем легендарных сурков, надеваем телевик, выясняем, что у нас очень хорошая карма – семья степных лисиц. Вот так встреча, нам интересно, им тоже любопытно, подпустили они нас метров на триста, потом инстинкт пересилил, и они одна за другой скрылись в норе.



Встаём у одного из логов озера, ставим лагерь, ветер не густой, опять повезло, весело закипает ужин в котелке на газовой плиточке, извините, дров нет, деревьев нет. Можно по степному, кизяком, но кизяк заготавливают всё лето, сушат, а сейчас это просто коровьи лепешки, гореть может и станут, но аромат дадут невообразимый, а вот «готовый» кизяк, говорят, совершенно не пахнет.



Хотели поснимать звёзды, но луна включилась таким прожектором, что засветка портила всю задумку. Оставили до ночи и разошлись спать.
В два тридцать встали с Анннике, луна зашла, поснимали немного неба и ночных видов, терпения хватило минут на пятнадцать, потом замёрзли руки и лицо, и мы завалились в «берлогу» до тёплых времен.



Утром просыпаюсь, как и всегда, раньше всех, и чтобы не мешаться иду погулять пока прохладно. Сверяю внутренний компас, не далеко ли мы от наших «лисят», пойду, прогуляюсь, может поприветствуют меня.



Ну, так и есть, все пять столбиков вглядываются в моё неспешное шествие, подпустили поближе, уже метров на двести, ладно, надо вернуться за фотоаппаратом и Анникой, вдвоём, они, конечно, так близко не подпустят, но пару кадров метров с трёхсот поймать сможем.



После традиционного завтрака «ура, наша любимая овсянка» и сборов съездили еще раз поискать тюльпаны, но ночной ветер оборвал лепестки с красавцев степи и наше вчерашнее «успели» утвердилось окончательно.



Сегодня никаких глобальных целей – кататься по степи,



да добраться постепенно до священного одинокого тополя Пурдаш-бакши, рядом с поселком Хар-булук.



Тем и занимаемся, путь наш всё равно проходил через окраину Элисты, решили там пополнить запасы пресной воды и пообедать. Настоящей калмыцкой кухней, традиционной.
Калмыцкая кухня прекрасна, мужественна и проста, цель ясна и понятна – человек должен утром поесть, потом заниматься скотом и делами, и только вечером поесть снова.
Я заказал махан, ребята взяли по хинкалу. А на самом деле всё похоже:



Хинкал – вы пастух, который решил сделать пельмени, из инструментов у вас есть тесак, которым вы и от волков защищаетесь, и барана режете, и кулинарию справляете. Вы в котелке варите половину барана, баран становится мягким, и у вас получается наваристый ароматный бульон, потом вы каким-то чудом раскатали тесто для пельменей, но осознали, что если вы сейчас начнёте резать мясо на кусочки и делать кружочки для пельменей, то наступит жара и вам придётся по самому пеклу гнать скот в степь. Поэтому, вы нарубили своим тесаком раскатанное тесто, бросили его в бульон «подвариться, потом вынули тесто, разлили бульон по чашкам и сели есть. В итоге у вас нарубленное вареное тесто, которое вы макаете в бульон, и порция барана, которую в Москве распределили бы на четверых, и соус из томатов и пряностей. Махан — это так же, но тесто раскатывать было некогда, поэтому отварили пару картофелин в том же бульоне, целиком, не нарезая, поскольку это всё нежности. Скажу так – от ужина я отказался, ощущение сытости не отпустило даже утром.



Просто, грубо, сытно и вкусно. Не знаю как остальным, а мне очень понравилось.
По пути к священному дереву обнаружили Богдахинский хурул,



никого из монахов не было, Хурул был закрыт, рядом катались три калмыцкие девчонки лет восьми на велосипедах.
— А вы…. Как это… путешественники?
— Ну, вроде как да, путешественники
— А вы что, по всему миру ездиете?
— по всему, не по всему, но стараемся, да.
— Ух-тыыыыы! Я таких людей еще никогда не видела!
Мы открываем мир. Мир открывает нас)



Стоит на холме Одинокий тополь,



окружает его восемь ступ, всё увито «конями ветра», я люблю говорить «гималайские флажки», они же Лунгта. Стоит на холме, звучит не впечатляюще? Попробую по-другому. На ровной как стол калмыцкой степи, есть холм, в этой степи, где даже кустов нет, на холме растёт огромный тополь.



Потрясающе! В данном случае я полностью понимаю, почему это священное место и, на мой взгляд, восьмое чудо света. С холма открывается вид на озеро.



Вот там у озера, с видом на священный холм, мы и будем сегодня ночевать, не буду вдаваться в тонкости про священное дерево бодхи, где просветление сошло на Будду, или с ясенем Иггдрасиль и Одином, но здесь хочется побыть и подумать о чем-то своём.



Спускаемся с холма и едем к озеру по степи, машина тут же пропитывается запахом полыни, густым, одновременно пряным, горьким и сладким,



ароматерапия, дальше всё по сценарию – семь, ставим лагерь, семь пятнадцать – солнце, семь двадцать пять – первая звезда. Чай да разговоры пока не замёрзли, потом в тёплый спальник, смотреть яркие, невиданные прежде сны.
К продолжению приключений!