Ничья земля. Часть первая

Порой мне казалось, что желание вернуться в эту страну разъедало меня изнутри, оно мулило и свербило, навязчиво бежало за мной по пятам на протяжении двух лет с нашего первого с ней знакомства. Это был какой-то зуд, который то усиливался, то затихал, но в покое меня так и не оставил, разве что со временем я привык к нему и какого-то дискомфорта впоследствии не испытывал. Сказать, что мне хотелось еще раз туда вернуться, было бы слишком просто.

Два года назад, в нашем очередном небольшом турне, мы заскочили в эти места всего лишь на три ночи. Именно «заскочили» – это совершенно точное слово, потому как на полноценную ознакомительную поездку по стране это никак не тянуло. Время и спланированная ветка маршрута не позволяли расширить географию поездки, но, если бы тогда мы успели заехать хотя бы на пару часов в ее столицу, возможно, душа моя не скулила по возвращению, а туга по этой земле не накрывала так часто.



Но, с другой стороны, за то короткое время мы все-таки что-то посмотрели. Временами я даже ловлю себя на мысли, что это не так и мало, и увидели мы, возможно, больше, чем туристы, совершающие ежегодное «паломничество» в Хорватию и Черногорию, проезжая эту страну транзитом и нахваливая ее из окон своих автомобилей. На 2018 год были совершенно другие планы (и по тематике, и по географии поездки), и мы решили эти планы не менять, сделать с Балканами паузу и вернуться сюда еще разок, но уже через год.

Удивительная страна с красивой природой и сложной историей, состоящая сплошь из компромиссов и противоречий, с нестабильным обществом, этнически чистыми районами и непростой политической системой, которая худо-бедно и божьими молитвами до сих пор как-то существует.



Страна, где между тремя основными национальностями и по сей день нет согласия по ее внутреннему устройству, и если когда-то была единая боснийская нация, то, безусловно, ее больше не существует. Это во многих смыслах достаточно неблагополучное государство с нерешенными национальными вопросами, с элементами паранойи и коллективного безумия, и, как бы сегодня на первый взгляд здесь спокойно не казалось, страна – словно открытая и недописанная книга, где каждый волен придумать ее окончание на свое усмотрение.

Я пробовал понять, кто такой настоящий босниец – сломал себе мозг! И вообще, сложилось какое-то ощущение, что это все немного не Европа, а босниец – европеец в самую последнюю очередь! Ведь еще до прихода осман Босния, со своей Ересью и уникальной Церковью, была отвергнута остальной Европой – это был своеобразный изгой, без союзников и нормальных дипломатических контактов, боснийцы были изолированы и жили не так, как все европейцы. Именно боснийцы благодаря своей Церкви оказались наиболее «податливыми» исламизации. Этот процесс не был одномоментным, и, по разным оценкам, занял не менее ста пятидесяти лет. Конечно, в него были вовлечены не только еретики, но и местные католики, и православные – и, как мне кажется, это наиболее интересная страничка в истории Боснии. И чтобы понять, как это все происходило, чтобы хоть как-то упорядочить в голове информацию по этому вопросу, стоит изрядно потрудиться и перелопатить немало их «местного» материала. Вероятно, только уже на фоне пришедших турок боснийцев по каким-то религиозным и культурным признакам можно было назвать европейцами. Добавим сюда австро-венгерскую оккупацию, которая впервые способствовала той самой европеизации, но Босния так и оставалась с большего изолированным миром, а монархия никак не способствовала развитию боснийской нации. Потом – коммунистический период, последняя война, независимость – а на выходе все равно получим протекторат. Это не Европа с ее либеральными ценностями, здесь искаженное понимание справедливости, морали и демократии. А самый главный имидж Боснии – последняя война, к которой также испытываю неловкий интерес, что другой раз невольно стыжу себя за это – ведь чужое горе не кино и не театр.



Народ Боснии так и не сформировался в единую нацию, а классовые и религиозные различия настолько велики, что даже какое-то минимальное единство едва ли может быть достигнуто. И если каждый по-отдельности – будь то серб, хорват или бошняк – попытается взять на себя какие-то национальные обязательства, то ничем хорошим это опять не закончится.

Разобраться во всей этой «кухне» совсем не просто, а, находясь не в «эпицентре», так и вовсе – бесперспективно. Это уникальная страна, и я не мог сюда не вернуться. Хотя бы ненадолго.

Казалось, этим летом отпуск обещал быть каким-то безразмерным (хотя с большего это было все-таки самообманом: ведь большой отпуск – это когда месяц), и я с легкой руки выделил на Боснию и Герцеговину целых шесть ночевок! А на пару с Сербией выходило не менее десяти, не считая Хорватии и прочих транзитных остановок! Скоро сказка сказывается – выехать в назначенный день не получилось, день выезда переносился несколько раз, а в итоге и вовсе превратился в некую иллюзорную надежду. Невольной виновницей всей этой неразберихи с отъездом неожиданно стала Дарья и ее спонтанно изменившийся график соревнований. Нет, каждый оставался при своем отпуске, но совместить их в одно время, чтобы выехать всем вместе, уже не очень и получалось.

В итоге за месяц ожидания все планы перекроились. Выехали на месяц позже. Количество ночевок в Боснии урезали до четырех – и это совсем не то, на что я рассчитывал. Это только математически складно получается: минус треть боснийских ночей, а ощущение – будто украли половину. Ну, хоть так.

Как я ни крутил карту Балкан в течение этого полного ожиданий месяца, лучшего варианта, чем провести первую ночь в Добое (Doboj), не нашел. Говорят: имя и фамилия могут влиять на жизнь человека. Не знаю, влияют ли названия городов на их туристический потенциал, но Добой, со своим каким-то «промышленным» названием, представлялся мне достаточно серым и посредственным огромным поселком.



Вот с него и начали.

День первый. Удивительные дела здесь все-таки. Вчера, поздно вечером, за 27 евро получили ключи от отличнейших апартаментов.


Первое боснийское утро. Вид из нашего окошка

Более того, в самих апартаментах нас дожидались еще: три бутылки холодного пива, яблоки и помидоры со своего огорода, чай, кофе, сахар – все это уже было включено в стоимость. А наутро, увидев, что мы проснулись и начинаем потихоньку паковаться, хозяйка быстренько наварила нам кофе, а к кофе шла еще собственная выпечка, что-то типа нашего хвороста, посыпанного сахарной пудрой. Если из этой стоимости отнять какой-то процент, который хозяева должны еще отстегнуть букингу, то это, воистину, халявное предложение!

Хочу верить, что природа такого радушия в этих местах искренняя, и это что-то большее, чем часть сервиса или борьба за заветные баллы в рейтинге систем интернет-бронирования. Понятное дело, этот завтрак мы провели в беседке за большим столом в компании хозяев. Мы подарили им бутылку беларуского бальзама, которая, несмотря на раннее утро, сразу была откупорена и прозвана беларуским Егермайстером. В ответку нам было предложено отведать их домачей ракии! Ну, это уже ни в какие ворота, конечно! Это просто счастье, что мы встали очень и очень рано, в противном случае я даже и не знаю, к которому часу можно было бы рассчитывать на приезд в Сараево.

Как правило, в таких разговорах стараешься избегать определенных тем, которые могут ненароком доставить неловкость собеседнику, но в это утро все было совсем не так – и чего ж мы только не обсудили! Никаких иностранных языков они не знают (разве что Милена немного может изъясниться по-английски – работала во время войны санитаркой в Красном Кресте), но беседа в такой ситуации обретает какое-то едва уловимое очарование и уникальность, которого вряд ли добьешься при помощи бездушного английского. Это совершенно лишнее звено в общении серба и беларуса, тем более, когда в их разговоре поднимается проблематика производства самогона или ракии и настоек из них. Политика, коррупция, зарплаты и пенсии, воспитание детей и внуков, на какие деньги построили два таких шикарных дома, эмиграция в Германию или переезд в Сербию, изменение климата, плодородность почвы и округлость томатов – в таких темах английский зачастую превращается в сухой канцелярит, который не в состоянии передать ни чувства, ни эмоции, в отличие от родного языка, с которым родился собеседник. Пожалуй, был-таки один неловкий момент (даже не неловкий – тягостный или нелегкий, скорее), когда, при воспоминаниях первой половины 90-х и их разрушенного дома в Маглае, у Радо взмокли глаза и едва не покатилась слеза. Дальше эту тему я старался не педалировать.

А Добой не такой уж и серый – и все это благодаря этому утру, и не очень уже и понятно, что «промышленного» мне в нем показалось.



Принято считать, что название города то ли от слова boj – битва (долина, где часто случались битвы или сражения); то ли boj – в значении «взбивать глину с мякиной» для строительства оборонительных стен. А что в этом случае do, так я и не в курсе. В любом случае, несмотря на кажущуюся однозначность, толком никто и не знает, откуда пошло это название – все это догадки, так как до сих пор конкретных письменных данных о жизни поселения вплоть до прибытия турок так и не нашлось.


Вид с крепости на первую мечеть в Добое. Страшно сказать: построена аж в 1522 году, а по сути – сегодня это всего лишь послевоенный новодел

Это третья по счету ночевка от Минска, и в третий раз мы приезжаем далеко затемно и с опозданием – так что снова пришлось отложить вчерашнюю вечернюю прогулку на это утро, которого уже привычно не хватает. Вряд ли это город одной достопримечательности (а их, собственно говоря, здесь совсем не много), да только все равно получается, как ни крути, что эта крепость – безусловная и единственная доминанта города.



Нет, в планах были аж две «доминанты» – это должен был быть Храм святых апостолов Петра и Павла, только если учесть, что нам надо еще сегодня успеть в Сараево, то расшаркиваться по околицам совсем не с руки. Правда, этот храм мы уже видели вчера поздно вечером с дороги на въезде в Добой: ярко подсвеченный, он, словно нечто футуристическое и непознанное, вынырнул в темноте из зарослей и неухоженной обочины – от неожиданности я даже и не сразу сообразил, что это.

Рискну предположить, что вся основная культурная жизнь этого «промышленного» города вертится вокруг этой крепости. В крепости есть амфитеатр, где проводятся концерты и театральные представления, вечера поэзии и культурные мероприятия. Не ошибусь, если предположу, что отсюда открываются лучшие виды на город;



и не обману: к самой этой крепости как к сооружению я отнесся достаточно спокойно – крепость и крепость, даже вход бесплатный, как и нехитрые туристические буклеты.



Я не то что как-то предвзят к Добою, но, однажды авансом наделив его эпитетом «посредственный», я поступил, наверное, опрометчиво. Да только что-то подсказывает, что я вряд ли изменил бы свое мнение, даже если бы мы успели посетить оставшиеся три-четыре городские достопримечательности.

Вот с крепостью Врандук (Vranduk) по пути сложилось как-то иначе.



Пожалуй, Врандук – неплохой пример туристического потенциала страны. Собирая с миру по нитке (я так понял, большая часть средств пришла и до сих пор приходит из-за границы) на восстановление, за последние 15 лет были проведены масштабные реставрационные работы, которые вылились в неплохой туристический продукт, очень важный для истории средневековой Боснии.




Сама же крепость совсем маленькая – башня да стена овалом, что впору посочувствовать ее защитникам в период осады – тесноватенько.




Мечеть Султана Мехмеда II Эль Фатиха (1463) – неизменный атрибут османского владычества – полностью отремонтирована.


А внизу течет Босна

Аллах его знает, как она выглядела раньше, да и построили ее, вероятно, и как это часто случалось, на месте старой церкви. За последний десяток лет мечеть получила новую крышу, минарет и отремонтированный интерьер.



Внутри пахнет деревом и спокойствием. Ну это вот такое безмятежно-провинциальное настроение, сравнимое с тем, которое можно уловить, например, в наших небольших деревенских церквушках. Вот что-то подобное ощущается и здесь.



В этих «Воротах Боснии» (так еще называют Врандук) мы были единственными посетителями. Хотя поначалу я обманулся, приняв людское столпотворение на въезде за туристов – а это всего лишь приехала автолавка, и местные сбежались к крепости за продуктами.


Чесма у входа в крепость с многозначительными датами смерти: 1992 – 1995 гг

Как-то чувствуется, что в будущем Врандук выйдет за рамки локального туристического объекта, а пока с большего приходится «довольствоваться» местными туристами, группами школьников и теми иностранцами, которые в состоянии не проворонить нужный поворот к крепости.

Немногим после трех часов дня мы уже заселились в апартаментах, практически в центре Сараево. Апартаменты стоили совершенно гуманных денег, учитывая то, что жили мы в центре, со своей охраняемой за забором парковкой, а весь основной город был в пешей доступности. Я еще до отъезда заочно полюбил этот город. Мне даже их пробки понравились: движение небыстрое, плотное, успеваешь головой по сторонам повертеть, главное – не истеричное, как в Минске.

Ну, вот, пожалуй, и тот город, то место, которого мне катастрофически не хватило два года назад, в которое я так хотел попасть, а со мной поневоле – и мои спутницы. Время неумолимо идет к четырем дня, и это опять достаточно поздно, и снова все на нервах – как бы это все успеть. Перехватив на скорую в первой попавшейся забегаловке по куску пиццы, мы без раскачки сунулись в этот «муравейник».


Башчаршия

Я не представляю этот город другим, он и должен быть таким: торопливым и ленивым, шумным и сумбурным, и это достаточно мрачный и стремный город – но в этом тоже его чудесные моменты.



Он позитивный и печальный одновременно.


«Роза» Сараево

В нем рядом прошлое и настоящее.


Руины огромнейшего в прошлом караван-сарая

Это неспешный город.


Морич-хан, внутренний дворик

Затиснутый горами и холмами, этот город стал родным домом для верующих трех основных монотеистических религий мира. Здесь, на небольшом расстоянии друг от друга, можно найти мечеть, синагогу, православную и католическую церковь – и не всегда такое соседство спокойное. И я не могу про это не думать, и это тоже часть экскурсии.


Вон тот неприметный холм – одна из любимейших точек снайперов. Такая вот «достопримечательность». Хотя, конечно, кто про это должен знать: на слуху ведь в основном такие олимпийские «точки» как Jahorina, Bjelašnica, Treskavica, Trebević, а названия Špicasta stijena или Grdonj о чем-то скажут разве только тем, кто имел несчастье пережить здесь трагедию начала 90-х

Говорят, перед выходом на улицу девушки с особой ответственностью наносили макияж – на случай, если попадешься на глаза снайперу. Возможно, увидев всю такую красоту в прицел, он смилостивится и оставит ее в живых. А в те редкие времена, когда давали свет и была возможность пустить трамвай, этакий атрибут мирной жизни, поездка на нем превращалась в опасный аттракцион, а придуманное ноу-хау – посадить по обеим сторонам по миротворцу в голубых касках – помогало лишь поначалу.



Подобных историй можно насобирать превеликое множество. Если же я где-то, что-то слышу или читаю про осаду Сараево, мне всегда приходит на ум короткометражный художественный фильм «Hop, Skip & Jump». Многие вещи аккумулированы в этих пятнадцати минутах. Этот фильм совсем не уникальный, просто засел в голову (такое бывает у всех с какой-нибудь мелодией) и периодически в ней крутится – «синдром навязчивого фильма», если можно так сказать.

Я не знаю, это ли европейский Иерусалим, но это точно не Париж и не Прага – в этом и прелесть Сараево! Весь этот «винегрет» и суетливая уличная «мозаика» в европейском городе, конечно, порядком удивляет. В уличной суматохе на Башчаршии есть своя неповторимая прелесть, и даже не смущает, что туристов в центре больше, чем местных. В любом другом городе такая ситуация могла бы напрягать, а здесь мне это даже нравится.

А, бывает, свернешь куда-то подальше – так уже как-то и неожиданно пусто.


Казанджилук, или улица медников

А запахи в турецкой части! У «австрийцев» пахнет не так!


Улица Браваджилук

Устоять против таких запахов просто невозможно! А правильно подобранная кафешка – залог мира и спокойствия в компании на остаток дня.


Это правильный бурек на улице Браваджилук

Беда только у «турок» с пивом – его у них просто может не быть, и есть шанс довольствоваться всего лишь спрайтом или колой. За пивом – так это к «австрийцам».


Внутри – очень атмосферный бар, но, понятное дело, по бокалу пива мы там не выпили

Я даже не знаю, как выгодно и правильно описать этот город, и какими словами. Даже фотографии не в состоянии стать в логическом порядке. Меньше всего хочется тиражировать сюда какие-то факты. Ума не приложу, как в очередной раз рассказать про этот мост, молодого худенького сербского парня, и откуда пошла Первая мировая.


Латинский мост

Но, вот, скажем, это 150-летнее, чуть ли не аварийное, заброшенное и спрятанное в неухоженной зелени здание связано с убийством Франца Фердинда немногим меньше, чем тот мост. Однако эта бывшая резиденция визирей и мэров едва ли упоминается туристами на просторах интернета.


Здание, в котором Фердинанд сделал свой последний вдох. Но про последний вздох – это неточно, наверное

Поговаривают, после расстрела на мосту, Франц Фердинанд и его жена София были еще живы, их перевезли в эту резиденцию, где в одной из комнат они и скончались. Сохранились записи доктора, который осмотрел их и объявил мертвыми, здесь же и было произведено вскрытие.
В таком городе не могут не существовать различные слухи, легенды и мифы. К одной из таких легенд самым непосредственным образом прикоснулись и мы.

Есть в Сараево тюрбе «семи братьев» (turbe Sedam braće), тюрбе – это по-нашему гробница-мавзолей. Вряд ли найдется житель города, который не знает этого места, не знает мифов и легенд с ним связанных. Но, если вкратце, суть в том, что теперь к тюрбе приходят узнать свое будущее. Как раз к нашему появлению подошли две девушки, одна из них тихонько о чем-то просила, вторая просто стояла рядом. Мы немного подсмотрели за ними, и, после того как они ушли, попытались провернуть то же самое.


Гробница «семи братьев»

Согласно легенде, для того чтобы узнать, сбудется ли твое желание, необходимо поприветствовать каждого из «братьев», прикоснувшись руками к каждому из семи зарешеченных окон. При этом в каждое окошко следует бросить по монетке или больше (монетки должны быть одного достоинства, а суммы – одинаковые для всех «братьев»), а в дверной проем не мешало бы также просунуть монетку или купюру большего достоинства, и все это действие сопровождается чтением первой суры Корана. После этого следует молча покинуть гробницу, обязательно – совсем другой дорогой, чем пришел сюда. Первые слова, которые ты услышишь на улице от прохожих, необходимо правильно интерпретировать – они-то и будут ответом на вопрос, каким будет твое будущее и сбудется ли желание. Если эти слова будут положительные, то желание сбудется, если отрицательные – то нет, и всю эту «процедуру» надо бы повторить еще разок.

Совершенно понятно, что на нас, неверных, эта «система» не сработала. Нет, было очень любопытно бросать монетки, рассматривая находящиеся внутри саркофаги (кстати, довольно увлекательное занятие). Но, нас трое, и столько монеток не напасешься, тем более – одного достоинства. Каждый бросил по одной в понравившееся окошко. Надо бы каждому еще зачитать и Аль-Фатиху – но и тут незадача! Так и ушли в другом направлении, молча, свернув куда-то за угол, и первых «говорящих» людей встретили минут через пять на остановке, но смысл этих слов никто из нас не понял. Так что – совет другу, как говорит bulava61: учите языки, Коран, и не скупитесь!



А, если честно, с описанием Сараево произошел серьезный затык: оно ведь или пишется, или нет, а какое-то промежуточное состояние – наихудший союзник. В кои-то веки появилось желание описать вообще всю поездку «от двери до двери», выйдя за рамки обычного эссе. Оно вроде бы и писалось, но, дойдя до Сараево, я раз за разом спотыкался на каждом последующем абзаце. Я плевался и психовал – все написанное мне никак не нравилось! Получалась какая-то жалкая третьесортная Википедия, с какими-то никому не нужными датами и фактами. В итоге я психанул окончательно – забросил все это дело, удалив все свои сентябрьские рукописи. В принципе, я понял причину своей «писательской» неудачи. Ну а еще позже, найдя в себе один небольшой аргумент, пошел писать заново, но уже в привычной мне, куцей, обрубленной и неинформативной манере, разбрасывая по абзацам околотуристическую демагогию и спрессовав сараевскую главу в несколько раз. Из семи-восьми предполагаемых глав ограничился только тремя, только боснийскими – это и не эссе, и не полноценный отчет, а какой-то сумбур. Но, если я не напишу хотя бы то, что пишется в данный момент, позже я это не напишу вообще.

Получается: Сараево не поддается описанию. Ну, мне – так точно.


Река Миляцка

Это неописуемый город – так что ли? Вряд ли, конечно.


Виечница

Многие этот город не любят, и многим он не нравится, особенно после того, как во второй половине 90-х изменил свою этническую структуру. Немало и туристов, которые остались к нему достаточно равнодушными.


Музыкальный павильончик в парке Ат-Мейдан

Что, в первую очередь, хотелось угадать в Сараево, так это хоть что-то от Стамбула,


Морич-хан, продажа ковров

а потом уже – Вены.


Веной Европу не удивишь!

Только вот не знаю я, насколько нам это удалось, и как оценить наше скорое пребывание в этом городе. Разве что – в пройденных километрах.


Собор Святейшего Сердца Иисуса

С одной стороны, полноценного дня далеко не получилось. Хотя, ощущение – будто и пробыли день.


Церковь святого Антония Падуанского


Попробовали попасть внутрь теологического факультета Францисканской богословии, но дедушка-вахтер вежливо отказал – как раз должно было состояться какое-то важное мероприятие. Хотя вход, как я понял, свободный

Несмотря на толпы туристов, и постоянно находясь на стреме по поводу сохранности своих карманов, город, совершенно точно, всем нам понравился.


Сахат-кула, которая всегда показывает «неверное» время

Вся эта городская неспокойная суета растекается от Башчаршии по улочкам и закоулкам, и чем дальше – тем город становится спокойнее; вся эта неторопливость в переполненных кафешках, где часами пьют кофе; где, заказав в таверне какое-то мясное изобилие, позже опомнишься – пиво здесь заказывать не положено; все эти попрошайки и мелкие воришки, немцы и турки, местные и приезжие; покалеченные мужчины лет пятидесяти, просящие милостыню; все эти бесчисленные магазинчики с чайниками, рюмочками, сервизами из переплавленных гильз – все это нескромно намекает, что город этот я совсем не понял, и мне надо бы вернуться сюда еще разок.



Город-противоречие, который находится в постоянном конфликте с самим собой,



в котором встречаются религии



и миры.


Ремонтируемая «граница культур»

Мы гуляли чуть ли не до самой полуночи, закончив прогулку у «австрийцев», на незнакомой мне площади. Закончили на каком-то уличном концерте – мы просто шли на звук. Концерт только начался, зрители потихоньку подтягивались. Парни читали рэп и пытались раскачать толпу, но движ был слабый, и, похоже, весь тусач только начинался.


Наверное, классно здесь во время различного рода культурных фестивалей

Я бы с удовольствием задержался здесь подольше, хоть до самого утра. Да вот только дочка у меня за рок, а жена не меньше тревожится за сохранность моих карманов, чем за то удовольствие, которое я готов испытать, прыгая в толпе местных. Мой неизменный экипаж смиренно пробрался за мной в толпу, ближе к сцене, постоянно карауля взглядом мои карманы. Похоже, ребята пели-читали про любовь, Родину и коррупцию – по крайней мере, мне так показалось. На какое-то время мы слились с толпой, наслаждаясь этим вечером и пытаясь хоть как-то почувствовать дыхание ночного Сараево.



День второй. Некоторые вещи, которые не успели сделать вчера, вполне по силам исправить этим утром. Ведь нужен был еще вид сверху – благо, проблем с этим в Сараево нет. За обзорную площадку вполне сгодится Желтый бастион, да и то, наверное, с большего ради удобства, ведь жили мы совсем не далеко.



Хотелось бы, конечно, посмотреть и на ночной город, но вчерашним вечером сюда бы точно не доползли.



Оставался этим утром еще один штрих, возможно, не самый однозначный, но я был бы не я, если бы не потащил всех в Туннель Спасения.



Я не кровожадный, хотя и хорошо знаю: Таня моя такие места не любит.





Это уже музей и вполне себе коммерческий проект: это становится понятно еще на подъезде, когда местные безапелляционно снимают по две марки за бесплатную парковку. От туннеля осталось совсем чуть-чуть, и, пройдя его, этот небольшой, открытый для посещения участок, вы все равно в полной мере не ощутите дух и трагизм того времени.



Но, вот на заднем дворике установлены несколько небольших кинозалов с лавочками, в которых, не переставая, транслируют документальные кадры осады Сараево.



Если задерживаться в каждом из них минуток на пять, то выходя из последнего, глядя на город за взлетной полосой аэропорта, невольно защемит в сердце. Если не больше…



Многие кадры я узнал по роликам на YouTube, но впечатления от них именно в этом месте совершенно другие. Я как-то с большего был спокоен, но вот по внешнему виду моих девчонок было понятно, что вся эта экскурсия их порядком прибила.

Это не самое лучшее настроение, с которым мы уезжаем из Сараево, но никто и не говорил, что это веселый город. Таких городов в Европе, наверное, больше нет. Он или нравится, или нет. Его или любишь, или не любишь. Он или манит, или пугает. Но безразличным к нему вряд ли можно оставаться.



Оно как-то и хорошо, что по пути у нас следующая ночевка именно в Мостаре. Это такой же противоречивый и разделенный город с неспокойной и печальной судьбой, и в каком-то роде – прямой «конкурент» Сараево.

Дорога близкая, легкая, петляет, прячется в ущельях, то карабкается выше, то стремительно спускается вниз, не в силах определиться в своем замысловатом пути – да, собственно, как и все дороги в этих краях.


Заехали по пути в Коньиц (Konjic)

Советуют этот маршрут проделать на поезде, и я охотно в это верю. Пару раз взгляд выхватывал змейку железнодорожного полотна: она бежала выше, притулившись одним боком к скалам, где-то пропадала в туннелях, потом снова ненадолго появлялась, подставляя другой бок к пропасти. У той дороги свой путь, и я ее видел совсем чуть-чуть.



Было бы неплохо променять свое удобное и привычное автомобильное сиденье, бесконечные виды асфальта перед глазами и тихий шелест колес на стучащие и прокуренные балканские вагоны – такая поездка точно получилась бы более колоритной.

К Старому мосту прибежали ровно минут за двадцать, как случился последний на этот день прыжок. Мои полмарки в шапочку собирающему ускорили процесс на потеху остальных сквалыжных зевак с камерами – мне за эту традицию денег не жалко, а бесплатно я бы и сам не прыгал! Как раз, в награду за мою «щедрость», Таня вскоре и заполучила этот кадр.


Моя любимая карточка из этой поездки

Когда говорят о красоте Мостара, сразу же рисуют картину Старого моста, и зачастую на этом все заканчивается. Это, наверное, небезосновательно, даже несмотря на то, что есть еще мечети, музеи и Старый город в целом, который вместе с мостом включены в список ЮНЕСКО.


Панорама, открывающаяся с минарета мечети Коски Мехмед-паши


Вид с минарета на другую сторону, «нетуристическую»

Старый мост – это дополнительный козырь в колоде стандартных эпитетов про турецкий или австрийский «фасон» города.



Да, это очень удачная и качественная реплика и старого моста не вернешь, пусть он пока еще слишком белый на фоне бирюзовой Неретвы, и должно пройти еще какая сотня лет, чтобы он повзрослел и принял «нужный» городу состаренный цвет.


Не очень хотел использовать эту фотографию, но без нее было бы не очень правильно

Но в любом состоянии он – удача этого города, его «фишка» и символ, самая главная приманка для туристов, источник вдохновения поэтов, писателей и художников.


Кривой мост. Мостик попроще и поскромнее

Но как только этот мост и Старый город пропадают из поля зрения, город превращается в какую-то неухоженную провинцию, местами достаточно грязную, с застройкой из безликих мини-отелей, чередующихся с разрушенными войной домами, с националистическими граффити, попрошайками и бездомными собаками.


И это тоже часть неповторимого и печального «интерьера»

Сам же центр Мостара – один сплошной рынок, где все до боли напоминает Сараево.




Если копнуть глубже, то к этому списку можно добавить так и не утихающие разногласия и ссоры между хорватами и боснийцами, которые до сих пор не дают им жить в этом городе в тепле и уюте. Как-то на одном боснийском форуме наткнулся на очень эмоциональный пост одного хорвата. Он рассказывал, как он, еще в самом детском возрасте, чуть ли не упрашивал отца сводить его на другой берег Неретвы, и когда отец взял его, десятилетнего, на мусульманскую территорию, это было для него одним из самых запоминающихся событий из детства.


Мальчик и «колокольня мира»

Так же удивительно читать, как некоторые хорваты, живя в Мостаре, ни разу не ступали ногой на Старый мост. Вряд ли такая ситуация является абсолютным правилом, но и посты такого рода на форумах достаточно показательны. Сербов ведь здесь ведь тоже немало проживало до войны (порядка 25 000 человек), но вернулись только тысяч шесть, и то если брать с окрестностями.



Поговаривают, самих коренных мостарцев осталось совсем чуть-чуть, а город заполнили seljaci или крестьяне, колхозники – как и у нас зачастую называют приезжих с подобным эмоционально-пренебрежительным оттенком. Вот – и Мостар уже совсем не тот! Ничего не напоминает?



Набор достопримечательностей очень большой, и я, безусловно, слукавлю, если скажу, что за вечер мы осмотрели их большую часть.



И даже не большую. Как могли, следуя по точкам в картах телефона, старались подальше оторваться от «орбиты» Старого моста, чтобы немного узнать этот противоречивый город, до сих пор живущий не в ладах с собой – собственно, так же, как и Сараево.



Если главный враг в любой поездке – время, то к нему в июле-августе добавляется еще и жара. Работая в тандеме, эта парочка к вечеру способна умотать самый стойкий экипаж. Со стойкостью у нас – так себе, наверное. Так что, после продолжительных поисков более-менее прохладного места, находим спасение от вечерней духоты, спустившись ближе к воде, в одном из ресторанчиков с отменным видом на мечеть Незир-Аги. Скорый призыв на вечернюю молитву делает свое простое дело. Эта умиротворяющая колыбель, пролетая над готовящимися ко сну изумрудными полями Неретвы, растворяется в окружающих герцеговинских каменистых холмах, растекается по околице и узким улочкам Старого города, невидимым шлейфом оставляя за собой душевную безмятежность и внутреннюю гармонию, потревожить которую в состоянии разве что подошедший с огромными блюдами официант.



Каждый из нас заказал по блюду с обычной надеждой просто посидеть и насладиться вечером. На деле же это оказалось едва ли посильной задачей, потому как трех блюд со свистом хватило бы на пятерых. Девчонки мои склевали не более чем на треть своих порций. Я же утаптывал в себя еще битый час мясной микс из телятины, ягнятины, свинины и курицы, попутно заедая свою порцию чевапчичей рисом и запеченым картофелем, не забывая салаты, лук и немножко айвара. Боже мой, в таком раскрученном месте все это изобилие с пивом и коктейлями – всего 28 евро!

После такого обжорства сразу направиться на боковую – достаточно пагубная для здоровья идея, поэтому, как профессиональные спортсмены, делаем небольшую «заминку» по Старому городу.



Это был крутой вечер чуть менее крутых автопутешественников.

Продолжение