Гуляем по-питерски: три!

Раз! Два! Четыре! Пять! Шесть!



Сегодня — день памяти А.С. Пушкина.
Самое время отправиться в

Музей-квартиру А.С. Пушкина на Мойке, 12

В книге о реликвиях музея на Мойке с чувством юмора рассказывается о зарождении «культа Пушкина», которое произошло к вековому юбилею поэта:

«Нельзя не отметить, что столетие со дня рождения Пушкина отразилось не только в произведениях высокого искусства Серебряного века, но и дало толчок первому и мощному проявлению массовой культуры. В фондах Всероссийского музея А.С. Пушкина хранятся сотни образцов той массовой продукции, которая заполонила отечественный рынок в канун пушкинского юбилея 1899 года. Чего тут только нет! «Юбилейный ликер А.С. Пушкин» с портретом поэта и текстом его стихотворения «Я люблю веселый пир…», а также другие разновидности алкогольных напитков, нередко разливавшиеся в бутылки и штофы в виде бюста поэта или пушкинской головы со знаменитыми бакенбардами, соседствуют в коллекции с образцами парфюмерной промышленности, такими как «Букет Пушкина», мыло «Пушкин» и «Красавицы пушкинских времен».
Многочисленные образцы кондитерской продукции – конфеты, мармелад, шоколад «Пушкин» — нередко продавались вложенными в картонные томики, имитирующие издания сочинений Пушкина. А лимоны, мандарины и апельсины, доставлявшиеся из Италии, вероятно, лучше расходились в год столетия великого русского поэта, портрет которого печатался на упаковках в окружении лимонных и апельсиновых ветвей с неизменной надписью: «Пушкин – высший сорт».
История сохранила нам даже ботинки а ля Пушкин, образцы крахмальных манжет «Пушкин» и упаковку весьма своеобразной продукции под названием «Наилучшие в мире патентованные гигиенические подмышники «Виктория» из настоящей американской резины», украшенные портретом Пушкина.
Все это хранится сегодня в фондах музея и даже послужило основой выставки «От великого до смешного».

в музее Пушкина на Мойке создателям рассказа о последнем месте жизни поэта надо ставить памятник, прямо там же, во дворе. Я была дважды – и дважды обливалась слезами: слушать рассказ о последних днях и часах жизни со спокойным сердцем невозможно, экскурсоводы с организованными группами посетителей до такого уровня просто не дотягивают.

Еще о качестве организации музейной работы свидетельствует сопутствующая литература: нам посчастливилось выбрать за символическую сумму в 250 рублей потрясающую книгу о музее:


Здесь нет перечисления комнат с набором экспонатов, но в этой книге рассказываются целые истории о предметах, которые наполняют пушкинский дом. Приведу только некоторые из них.

Вот, например, прядь волос поэта в медальоне: студент Санкт-Петербургского университета Иван Тургенев желал сохранить что-нибудь на память о любимом поэте и уговорил (за символическую сумму) камердинера Пушкина срезать клочок волос с его головы.
Впоследствии ставший знаменитым русским писателем Тургенев оказался обладателем еще одной уникальной реликвии.

Из южной ссылки поэт привез подарок Е.К. Воронцовой — перстень, который был ему очень дорог и который Пушкин постоянно носил на указательном пальце правой руки (на портрете Тропинина можно рассмотреть этот перстень).
Этот перстень увековечен в знаменитом пушкинском стихотворении:

Храни меня, мой талисман,
Храни меня во дни гоненья,
Во дни раскаянья, волненья:
Ты в день печали был мне дан.

Этот перстень на смертном одре Пушкин подарил Василию Жуковскому, от Жуковского перстень перешел его сыну Павлу Васильевичу, который, в свою очередь, передал реликвию Ивану Сергеевичу Тургеневу как преемнику Пушкина на литературном олимпе. Тургеневу идея с передачей перстня пришлась по вкусу, он даже выбрал в свои «преемники» Льва Николаевича Толстого, который должен был бы, когда настанет «его час», передать пушкинский перстень «достойнейшему последователю пушкинских традиций между новейшими писателями» (так писал Тургенев).
Однако этим прекраснодушным мечтаниям не суждено было сбыться: после смерти Тургенева Полина Виардо передала перстень в Пушкинский музей Императорского Александровского лицея, где он благополучно пропал и с тех пор об этой реликвии ничего не известно.

Вообще с пушкинскими вещами связано много историй. Наталья Николаевна, супруга поэта, не стала трепетной хранительницей пушкинского наследия (как вдова Достоевского, например). Уже через две недели после смерти мужа она навсегда покинула дом на Мойке и уехала в калужское имение Гончаровых Полотняный завод. Перед отъездом она подарила несколько вещей ближайшим друзьям поэта.

Так, П.А. Вяземский получил письменный стол из кабинета Пушкина, знаменитый портрет Жуковского с дарственной надписью «Победителю-ученику от побежденного учителя», жилет, бывший на нем в день дуэли, а также принадлежавшую, по легенде, А.П. Ганнибалу камышовую трость с вделанной в набалдашник пуговицей с мундира Петра Великого. Другие трости поэта достались П.А. Плетневу и И.Т. Спасскому. Доктор Спасский получил трость с аметистовым набалдашником, а профессор П.А. Плетнев — ту, с которой поэт любил гулять по Летнему саду и на костяном набалдашнике которой было начертано имя владельца – «А. Пушкин». Плетнев очень дорожил этой вещью и нередко ходил с нею на лекции в Петербургский университет.
Часть пушкинских вещей перешла к московскому другу поэта П.В.Нащокину: среди них были серебряные часы Пушкина, которые были на нем в день роковой дуэли, его красный с зеленым клетчатый архалук, посмертная маска, бумажник с 25-рублевой ассигнацией и локон.

Судьба этих и других принадлежащих Пушкину предметов сложилась по-разному.

П. А. Вяземский завещал своему сыну Павлу перевести пушкинские мемории на хранение в их подмосковное имение Остафьево. Однако Павел Петрович не торопился этого делать, и реликвии оставались в Санкт-Петербурге. Его дочь Екатерина Павловна стала женой графа Сергея Дмитриевича Шереметева. Супруги жили в своем дворце, и еще в 1880-с годы памятные пушкинские вещи видели в одном из флигелей их дома на Фонтанке. Когда был создан Всероссийский музей А.С.Пушкина, принадлежавшие Вяземским бесценные экспонаты вернулись в квартиру на Мойке.

А вот Нащокин растерял памятные вещи (как, кстати, и все свое состояние) и даже не мог припомнить, как это произошло: «Нет меня виноватее», — с грустью признавался он.

Горько сожалел об утрате золотого пушкинского кольца с бирюзой К.К.Данзас, которое, в свою очередь, в 1836 году Пушкину подарил Нащокин. Считалось, что кольцо оберегает от насильственной смерти, но в день дуэли его не оказалось на руке убитого. Данзас очень дорожил этой вещью, постоянно носил его. Однажды зимой, выходя из саней, он выронил реликвию в сугроб и сколько ни пытался ее найти – безуспешно!

Часть принадлежащих поэту вещей все же каким-то чудесным образом вернулась в дом на Мойке. Так принадлежащие ему когда-то трости сейчас — в коллекции музея:


Фонды музея время от времени пополняются. Так в упомянутой книге подробно рассказывается история о том, как коллекция музея пополнилась фамильной реликвией семьи Муравьевых – подносом, выкованным из кандалов декабристов в 1856 году, на обороте – надпись: «Привет от декабристов из Сибири».


Как мы уже говорили, в книге о реликвиях музея на Мойке с чувством юмора рассказывается о зарождении «культа Пушкина», которое произошло к вековому юбилею поэта.

Смешное и великое удивительным образом соседствует в образе Пушкина: ни об одном русском писателе не сложено столько анекдотов. Причем их число постоянно растет, не нанося видимого ущерба масштабу его личности. Из последнего:

— Пушкин, если бы жил сегодня, был бы рэпером: был негром, читал стихи, умер в перестрелке.





О пушкинском заповеднике в Михайловском можно почить здесь, отправившись по следам стихотворения «Вновь я посетил...»

Продолжение — Четыре!